— Уже поздно,— заметил я.
— Ну и что?
Огненное сияние неба в одно мгновение погасло, сметенное легкой тенью.
— Уже поздно,— повторил я.— Через двадцать минут совсем стемнеет. Терпеть не могу этот момент, для меня он самый неприятный за весь день.
— Если хочешь,— ласково предложила она,— можем пойти в бар, выпьем чего-нибудь.
Я не ответил. Я слишком насмотрелся на нее, пока она спала. Мне было немного страшно.
— Пожалуй, вернусь на берег,— проговорил я.
— Давай, я поужинаю вместе с тобой,— спокойно предложила она.
Я не ответил.
— Эоло, наверное, удивится. Все равно хочешь?
— Сам не знаю.
— И часто у тебя так меняется настроение?
— Частенько,— согласился я.— Но сегодня дело совсем не в этом, дело не в настроении.
— А в чем же?
— Да сам не могу как следует понять. Может, слишком уж много всего со мной произошло за эти два дня. А что, если нам чего-нибудь выпить?
— Нет ничего проще. В баре есть все что душе угодно.
Мы пошли туда. Выпили по две порции виски. Я не привык к виски. Первая порция не произвела на меня особого впечатления, зато вторая показалась очень вкусной. Даже, более того, необходимой. Она-то к нему уже привыкла и выпила с видимым удовольствием, не произнося ни единого слова.
— Очень дорогая штука,— проговорил я,— это виски. Не так уж часто выпадает его пить.
— Да, правда, очень дорогая.
— Ты его много пьешь?
— Пожалуй, немало. Я только его и пью, никаких других крепких напитков.
— Стыда у тебя нет! Три тысячи франков бутылка!
— Да, пожалуй, что нет.
Мы насильно заставляли себя разговаривать. И снова чувствовали себя на корабле совсем одиноко.
— А вообще-то неплохая штука,— заметил я,— это твое виски.
— Вот видишь…
— Правда, приятная штука. Действительно, чего тут стыдиться? А он любил виски?
— Думаю, что да. Правда, мы его очень мало пили.
Она глядела через дверь бара на пляж, который все темнел и темнел.
— Мы совсем одни на яхте,— заметила она.
— Нет, это уж слишком,— рассмеялся я.— Есть люди, с кем тебе хочется выпить, а с другими нет. Так вот ты вызываешь у меня желание выпить с тобой еще один стаканчик виски.
— А от чего это зависит?
— Кто его знает? Может, от того, насколько серьезно он относится к жизни.
— А я не серьезная?
— Нет, наоборот. Все зависит от того, как понимать, серьезным можно быть совсем по-разному.
— Не понимаю.
— Да я и сам не понимаю,— ответил я,— какая разница, должно быть, это мне уже виски в голову ударило.
Она улыбнулась, встала, налила мне виски и подошла ко мне.
— Когда привыкнешь,— проговорила она,— без этого уже очень трудно обойтись.
— Да, очень трудно.