Прошел год, мы были в Париже. Когда он говорил мне о будущем, я улыбалась, как, конечно, никогда не могла бы улыбаться, если бы верила в будущее вместе с ним. Я была с ним ласкова. Неужели он иногда верил, будто я могла забыть своего матроса с Гибралтара? Как знать, может, и верил. Но, во всяком случае, это продолжалось недолго, от силы год.
— А что потом?
— Я снова с ним встретилась. Дважды. В первый раз, а потом, четыре года спустя снова, во второй. В тот раз мне даже удалось немного пожить вместе с ним.
— У тебя что, правда, больше нет времени?..
— Нет,— ответила она,— у меня, правда, больше нет времени.
Она замолкла. Время потянулось еле-еле, так всегда бывает, когда забудешь о нем, а потом снова вспомнишь. Солнце садилось. Я курил. Внезапно она глянула на часики, потом направилась в бар, принести чего-нибудь выпить. Протянула мне стакан вина.
— Пора,— проговорила она.
— Странная история,— заметил я.
— Да нет, ничего странного, история как история.
— Я имею в виду не только твою историю,— пояснил я.
Она испугалась, потом как-то почти сразу успокоилась.
— Раз ты так говоришь,— заметила она,— значит, едешь…
— Мне жутко страшно,— признался я.
— Не бойся,— успокоила она.
— Знаешь, всегда чего-то ждешь,— признался я,— будто что-то вот-вот вынырнет из Вселенной и устремится тебе навстречу.
— В таком случае,— ответила она,— раз уж к тебе протягивается рука, так ли важно — то ли это, чего ты ждешь, или что-то другое…
— И то правда,— согласился я,— так ли уж важно, оно или не оно. Да пусть бы даже и оно, все равно это гиблое дело, и потом, ведь не каждый день выпадает…
Она перебила меня.
— Никогда не надо зарекаться…— начала было она.
— Да успокойся ты,— заверил я,— не волнуйся ни о чем, поверь, тебе не о чем, ну, совсем-совсем не о чем тревожиться.
— Я хотела сказать,— как-то медленно, с расстановкой проговорила она,— никогда не знаешь, что с тобой может случиться.
— Ты права,— согласился я,— но в любом случае, тебе не о чем тревожиться.
Она посмотрела на меня как-то нерешительно, даже недоверчиво.
— А от чего все это зависит? — спросила она.— Скажи, от чего?
— Все остальное?
— Да,— ответила она,— ты прав, именно все остальное.
— Наверное, от серьезности, от того, насколько серьезно мы к этому относимся.
Она окончательно расслабилась и со смехом вскочила со стула.
— Да-да,— согласилась она,— от серьезности. А стоит нам только захотеть, мы такими и будем, разве нет?
— Ну, конечно, стоит нам только захотеть,— повторил я.
— Значит, едем?
До нас уже доносился рокот мотора. Матросы поднимали паруса.