— Здорóво, дядя, — приветствовал его Максим, — не торопись. Деньги нужны?
— Нужны, — водила проявил редкую для людей его возраста и образа жизни сообразительность и сговорчивость.
— У тебя бак полный? — спросил Максим, и краснолицый сначала закивал радостно, потом сообразил, зашепелявил в ответ:
— Нет пока, только выехал, да пропуск дома забыл, возвращаться пришлось. Часа через полтора, не раньше. Пока туда, пока пробки, пока залью… Нет, раньше не получится. Куда подъехать-то?
— А сюда и подъезжай, я подойду, — распорядился Максим и отошел от машины. Она завелась со второй попытки, осадила назад и покатила по раздолбанной колее между домов. И вернулась, но ждать пришлось дольше, чем предполагал водитель, и Максим успел основательно замерзнуть. Он уже решил, что водила передумал, и прокручивал в голове другие способы дезинсекции, когда рычащее двигателем корыто показалось из-за угла дома.
— Ну, куда? — проорал через опущенное стекло водитель.
— За мной давай, — и Максим зашагал вперед. И думал на ходу, не придется ли все делать самому — уж больно ненадежным на первый взгляд показался ему алчный красномордый водитель. К бараку подобрались с торцевой, «слепой» стены. У дверей подъездов и рядом — никого, но доносятся отзвуки дерганой лязгающей музыки, и чьи-то голоса подпевают в такт.
— Поют, сволочи, сейчас допоетесь, — проворчал водила. Максим опасался зря — мужик сразу догадался что к чему и инициативу нанимателя одобрял и поддерживал. Закрывавший окно подвала металлический лист оторвали быстро. Но мужик улегся на живот, вполз до половины в отверстие и сразу вывинтился наружу.
— Не, не пойдет. У меня тут всего пять кубов, не хватит, — забраковал он первоначальную идею Максима. И завертел головой, подыскивая новую цель.
Время уходило стремительно, ждать дольше нельзя, скоро крысы потянутся обратно в нору. И так уже две или три из них побежали мимо, но пока ничего не заподозрили. Максим рванул к подъездам, остановился перед первым и проорал водиле:
— Сюда давай, быстро! — а сам позаимствованной из кабины машины монтировкой расколотил чудом уцелевшее с незапамятных времен стекло в окне первого этажа. Осколки рухнули вниз по стене, закрывавший изнутри окно лист фанеры упал куда-то внутрь. За спиной рыкнул двигатель, и Максим успел убраться в сторону — синяя ассенизаторская бочка подъехала к бараку почти вплотную. Водитель выскочил из машины, отцепил закрепленный на боку шланг, перекинул его в окно. И повернул вентиль. Потоки нечистот полились из бочки в комнату, хлюпая и чавкая, дерьмо растекалось по дому. Первые тридцать или сорок секунд не происходило ничего — только гудел насос, откачивая содержимое синей емкости, и стучал двигатель. Потом пополз запах — густой, плотный и основательный. Он быстро перебил вонь от окружавшей дом помойки, утвердился здесь всерьез и надолго. А потом началось бегство постояльцев — они, в чем придется, выскакивали из подъездов, толкались в дверях, лезли через окна, орали, визжали. В руках они волокли узлы, коробки, ящики, чье-то вонючее барахло летело из окон на снег. Кто-то выпрыгнул со второго этажа, вскочил на ноги и рванул прочь, кто-то, наоборот, кинулся к машине. Но быстро передумал вступать в прения — монтировка в руках водилы и полученный хороший удар в грудь от Максима остудили пыл переговорщика. Музыка давно оборвалась или ее заглушили крики, вой и ругань — Максиму было все равно. Он наблюдал отстраненно за покидающими дом гастарбайтерами и слушал вполуха речь водителя «бочки»: