Максим бросился сначала в одну сторону, потом в другую, но ему тут же приходилось отступать назад. И никого вокруг, зал или пуст, или тот, кто оставался здесь, передвигаться самостоятельно уже не мог. Дышать уже нечем, полотенце не помогает, легкие разрываются от гари и дыма, сверху летят горящие обрывки и обломки и падают тяжелые раскаленные капли расплавленного пенопласта. Если кто-то и остался здесь, то ему не выжить — он давно задохнулся и потерял сознание. Надо уходить, пока сам не рухнул на пол среди горящих обломков. Максим осмотрелся еще раз и сделал шаг назад, потом еще один, посмотрел по сторонам. Или ему кажется, или там, рядом с перевернутым стулом, на полу лежит человек. А рядом еще один. Одежда на них горит, но люди не двигаются. Максим дернулся было вперед, но тут с потолка рухнул пылающий ворох искр и накрыл собой лежащих на полу людей. Максим отшатнулся назад — все, им уже ничем не поможешь, сейчас думать надо о себе. Где тут у них вторая дверь? Но и это выяснить не получилось, потолок рушился на глазах, с горящих стен рвались во все стороны языки огня. Пожару придавал сил воздух, рвущийся в зал из разбитых окон. Но их было всего два или три, остальные, похоже, уцелели. Максим двинулся назад, он уже плохо соображал, что происходит, кашлял так, что казалось, еще немного и выпадут легкие. Но удержался, дополз до двери служебного входа, вывалился на улицу в снег. И лежал так минут пять, не меньше, глотая ледяной, смешанный с дымом воздух, приходил в себя. Потом отошел немного, заставил себя подняться на ноги, осмотрелся. Рядом почти никого, несколько человек лежат неподвижно на снегу рядом, кто-то сидит, кто-то стоя подпирает стену. Рядом трясется от холода парень в перемазанной сажей белой рубашке, черных брюках и ботинках на тонкой подошве и бессмысленно смотрит на Максима.
— Давай вали отсюда! — прикрикнул он на парня и подтолкнул в спину по направлению к ближайшему коттеджу. Но зря, дом закрыт, там пусто. Сегодня вся жизнь в «Сказке» сосредоточилась в ресторане, а он в эти минуты, кажется, уже догорает. Максим вытер лицо снегом и двинулся к фасаду здания. И остановился напротив — центральная дверь закрыта, рядом с ней никого. Разбиты несколько окон банкетного зала, но это он видел недавно, когда пытался войти внутрь, в глубине еще пляшут всполохи огня, и на снег под окнами падают их рыжие отблески. Похоже, что выжили только те, кто успел добежать до служебного входа, вернее, те, кто знал о его существовании. Анжеле Артемьевой, как и ее папаше, о таких вещах не положено даже догадываться. Значит, они остались там, в зале. А что с входной дверью, интересно? Максим сделал несколько шагов к ней, но передумал. Какая теперь разница, главное, что она не открылась в нужный момент. Причину будут выяснять компетентные органы, когда прибудут на место происшествия. Им можно не торопиться — все сгорело, а те, кто не успел убежать, давно мертвы. Наверное. И еще: Максим оглянулся воровато на забитую автомобилями стоянку — там тоже никого, все как вымерли. А водители-то куда подевались? Кто в хлам пьяных гостей Анжелы Артемьевой по домам развозить должен? Ладно, черт с ними, сами разберутся, сейчас не до них.