— Выходи! И без фокусов!
Из мрака мгновенно материализовалось нечто, отдаленно напоминающее человека. Сделало несколько шагов вперед, остановилось и зашмыгало носом.
— Я ничего не видел, ничего не знаю, ничего не скажу… Никому. — На этом поток верноподданнических клятв и обещаний иссяк. От страха, холода и всего пережитого бомж трясся, как в припадке. И дернулся, присел, как заяц, собираясь бежать.
— Стоять, — приказал ему Максим и спросил негромко: — Скольких они успели… Ты видел?
— Я — троих только, про остальных не знаю. Может, ушли, а может… — запинаясь, ответил бомж, зубы его лязгали, речь была невнятной.
— Вали давай, и побыстрее.
Повторять не пришлось — бомж мгновенно сгинул, Максим услышал только скрип снега и шорох веток. Потом остались только ветер в вершинах деревьев, треск, легкий стук и глухие мягкие звуки — это падал с ветвей снег. Максим нашел в темноте тропу, двинул по ней, не обращая внимания на шорохи и тени по сторонам, между стволами деревьев. Это ерунда, те, кому принадлежит лес, сейчас сами наведут в нем порядок, их бояться нечего. Главное — не мешать, не переходить дорогу, не стоять у них на пути. А идти своим. Но куда идти-то, места незнакомые, в какой стороне город — неизвестно. Максим вышел на широкую просеку, остановился у кромки леса. И несколько раз вдохнул глубоко, втянул в себя воздух. Потом скорректировал курс, взял чуть левее. И уверенно, быстро, почти бегом направился в ту сторону, на запах гари и гнили с мусорного полигона.
И как всегда, когда угрозы для жизни нет и можно выдохнуть, напомнило о себе тело. Голове досталось сильно, и Максим почувствовал это только сейчас. Тяжесть, боль в висках и приступы тошноты не намекали — вопили о том, что это сотрясение. И при нем противопоказано бегать, прыгать, стрелять и вообще делать резкие движения. Надо тихо лежать и смотреть в потолок, а лучше спать сутки напролет. Минут через пятнадцать быстрой ходьбы Максим почувствовал такой приступ слабости, что пришлось сделать привал. Постоял немного, закрыв глаза, у ствола сосны и чуть не заснул стоя. Но встряхнулся, мотнул головой и тут же пожалел об этом. Хорошо, что в желудке пусто уже больше суток, приступ рвоты был недолгим. Максим вытер лицо снегом, отшвырнул карабин и поплелся дальше. Порыв ледяного ветра принес очередную порцию тухлой вони, но сейчас Максим был почти счастлив. Город близко, до него осталось совсем немного, главное — выбраться на дорогу. А уж там до дома вообще рукой подать, минут тридцать или сорок быстрым шагом. Всплыла было в гудящей от боли голове подленькая мысль, что ключа-то нет и как в квартиру попасть — непонятно. Но Максим к голосу разума не прислушался, заставил его заткнуться. Эту задачу решать он будет на месте, когда доберется до цели.