— Я попробую со своего, — хрипло проговорил Вася, тоже доставая телефон.
«Абонент време…» — голос робота оборвался нервным нажатием на кнопку отбоя.
— Что будет с Варюшей? — всхлипнула Нина.
— Надо позвонить матери Дениса Игоревича, — произнес уже Вася.
— Наверное, она уже тоже знает, новости-то, небось, смотрит, — Нина полотенцем промокнула глаза.
— Сейчас наберу ее…
Я же не могла даже пошевелиться, слушала их, но не слышала, меня точно заморозили. Все казалось сном, дурным кошмаром. Казалось, сейчас проснусь — и все закончится. Но минуты утекали, а кошмар продолжался…
— Она не берет трубку…— донесся до меня голос Васи.
— Ой, как бы и ей плохо не стало, — запричитала снова Нина. — Горе-то такое… А у нее сердце шалит…
— У Дениса Игоревича ведь есть брат, — эта информация сама собой всплыла в голове.
— Да, Александр. Но у меня нет его номера, — растерянно отозвался Вася. — Я с ним никогда никаких дел не имел…
— Можем поискать в записях Дениса Игоревича, в его кабинете, — предложила я на автомате.
Мое сознание будто отделилось от меня: тело действовало по инерции, мысли же были далеко отсюда. Мы с Васей поднялись в кабинет. Каждая вещь, каждая деталь здесь напоминала о хозяине, мне даже чудился аромат его туалетной воды. Я все еще не могла поверить, что он больше сюда никогда не войдет. Даже глаза оставались сухим, лишь в горле стоял ком, а в сердце — опустошение.
— И где нам искать? — спросил Вася, оглядывая рабочий стол.
— Не знаю… Может, ежедневник остался… Или блокнот… — я слышала свой голос со стороны.
Вася сразу принялся перекладывать бумаги, я же опустилась в кресло. Сразу вспомнилось, как мы сидели здесь рядом и искали подарок для Вари…
— Что-то ничего не нахожу…— удрученно проговорил Вася.
— А здесь? — мой взгляд упал на настольный перекидной календарь, где Серебряков любил делать всякие пометки.
Я подвинула его к себе и стала листать исчерканные странички в обратном порядке. Ноябрь… Много записей про котят… Октябрь… Время, фамилии, какие-то аббревиатуры, сокращения…. Я перевернула очередную страницу и замерла, удерживая ее. Жирные линии, сильный нажим, несколько резких подчеркиваний: «Решетников, уволить». Решетников?.. Это же Вадим… Я посмотрела на дату: назавтра после злополучного корпоратива. Так Вадим уволен?.. А мне Серебряков ничего не сказал…
И уже не скажет.
Лед, что сковал сердце, все же дал трещину, и чувство безвозвратной утраты стало просачиваться сквозь нее, причиняя неимоверную боль. Я резко убрала руку от календаря, но нечаянно задела локтем мышку — и в следующий миг вспыхнул экран компьютера, сообщая, что выходит из режима сна.