— Похоже, Жасс счастлива сегодня, — заметил Тир, когда Шариф присоединился к нему.
— Почему бы ей не быть счастливой?
— На то нет причин, Шариф. — Тир выдержал подозрительный взгляд Шарифа. — Ты пытаешься удержать ее подальше от меня? Расслабься, — сказал он, когда Шариф напрягся от обвинения. — Жасс твоя сестра, и я уважаю ее. Я не сделаю ничего, чтобы навредить ни ей, ни тебе.
— Жасмина решила отдалиться от мира по собственным причинам, а не потому, что ее ограничивали в правах.
Тир пристально смотрел в глаза человека, которого знал и которому доверял большую часть своей жизни, и понимал, что Шариф говорит ему правду.
— Жасмина считает, что, пока я стараюсь изменить положение в стране к лучшему, она должна успокоить консерваторов и продолжать следовать традициям. Мы оба делаем все возможное, чтобы избежать хаоса, созданного нашими родителями.
— Я понимаю и уважаю ваше решение, — заверил Тир своего друга и проследил за взглядом Шарифа, который смотрел на Жасс.
— Принцесса немного устала от вечеринки, — заметил Шариф.
— Должно быть, ей нелегко появляться в обществе и женщин, и мужчин.
Друзья обменялись улыбками. Тир вспомнил, какой озорной девчонкой была Жасс, ввязываясь в каждое приключение, а Шариф всегда оставался серьезным и думал о том, что лучше для Кареши.
— А ты, Тир? — Шариф посмотрел на друга с беспокойством. — Как тебе вечеринка?
— Мне так же не по себе, как и Жасс. Общение с таким большим числом людей для меня тяжелое испытание. — Тир виновато поджал губы: он, как и принцесса, ценил уединение. — Но я благодарен Бритт за организацию вечеринки. Она права: мне надо общаться с теми, кого я люблю.
Тир говорил искренне, но в зале было слишком шумно. Пяти минут общения с Жасс, с которой у Тира была долгая история дружбы, было бы более чем достаточно для него, но он не мог поделиться этим мнением с Шарифом.
— Тир?
Очередной друг. Очередная фотография.
Тир понимал, что нужно расслабиться. Он старался, но искрящееся свечение хрустальных люстр его ослепляло. Все хотели знать, где он был и что видел. Только Жасс сияла ему, как маяк, посреди этой шумной толпы. Она была оазисом в пустыне его жизни, и он жадно искал ее взглядом.
— Я полагаю, ты хочешь вернуться в пустыню, Тир?
Вырвавшись из размышлений, Тир повернулся и посмотрел в упор на Шарифа:
— Угадал.
Тишина пустыни согревала сердце Тира, а Шариф и Жасс были неотъемлемой частью страны, которую он любил. Тяжелая работа в пустыне успокаивала его, отвлекала от неприятных воспоминаний. До сегодняшнего вечера у него не было ни малейшего желания разжигать нежные чувства, которые, казалось, умерли в его душе. Но теперь…