- Поскольку вы, придя с работы и наткнувшись на труп, наверняка не поддали для бодрости, то рюмку вымыл убийца. Одно только непонятно: убийца наполнил обе рюмки отравленным коньяком, но как сумел не притронуться к своей? Ладно, придет время - узнаем.
Черт побери, сколько же я проторчал в столбняке у телефона, раз они успели обшарить всю квартиру и даже построить версию драмы, разыгравшейся здесь!
- Сядьте, - майор пододвинул мне табурет, сам сел на второй. - Постарайтесь вспомнить, когда вы потеряли ключи от квартиры?
Я замотал головой.
- Исключено. Деньги терял, ключи никогда.
- Так, может, давали кому-нибудь?
Вот оно! Что ж, рано или поздно, он бы об этом спросил.
- Давал. Сегодня. Своему сослуживцу Борису Сергеевичу Гудимову, - и, предупреждая вопрос, который так и висел на языке майора, торопливо добавил: - Но это не он. Не он. И лицо, и рост… Он гораздо ниже.
Майор не сводил с меня взгляда. Это был спокойный, внимательный взгляд, уже ничем не напоминавший учительский. Я бы сказал, что это был гипнотизирующий взгляд, если бы наша официальная философия не относила гипноз к явлениям сомнительным, ближе к метафизическим, а потому скорее всего ложным. И вообще майор уже не походил на простачка. Так в сказке Иванушка вдруг оказывается умнее всех. Глаза его вынырнули из морщин - уже открыто острые, проницательные, и мне стало неуютно, как человеку в переполненном троллейбусе, забывшему взять билет и нарвавшемуся на контролера.
- Рост кажется больше, когда тело лежит на полу, - медленно проговорил он. - А лицо…
В кухню вошел доктор, все так же неся чемоданчик перед собой.
- Разумеется, отравление, - с гримасой сказал он. - Какая-то бытовая гадость. Работал дилетант, таким количеством яда можно уничтожить роту десантников. Как только его не вырвало…
- Когда наступила смерть? - спросил майор, не отводя от меня взгляда.
- Пять-семь часов назад.
Майор выпрямился, все так же держа меня под прицелом.
- Ну что ж, Юрий Дмитриевич, пойдемте посмотрим, что за птица залетела в ваше гнездо.
И пропустил меня вперед.
Вблизи мертвец был еще страшнее. Правая нога так неестественно вывернулась, что казалась тряпичной, приделанной от огромной куклы. Я как уставился на эту ногу, так и не мог оторваться. Майор ловко распахнул пиджак убитого, полез в карманы.
- Служебное удостоверение, - сказал он, глядя на меня снизу вверх.
И стремительно, будто пружина, распрямившись, на одном дыхании прочитал:
- Гудимов Борис Сергеевич.
Он глядел на меня, а я молчал. Перехватило горло. Я смог только через силу покачать головой. Потом, напрягшись так, что шею свело судорогой, вернул себе голос.