Такого мужества он от нее не ожидал.
– Ты превратишься в калеку, – растерянно проговорил он. – Лишишься красоты и грации. Никто не захочет взять тебя в жены.
– Что ж, значит, такова моя злосчастная доля.
Раду-бей перевел взгляд на окостеневшего раввина.
– Да ни одна женщина в мире не согласится лишиться ног!
– Согласится, – угрюмо поправила его Изольда, – чтобы доковылять до дома, свергнуть предателя-брата и отвоевать назад свой замок. Восстановление в правах – вот что мне нужно, а не ноги для танцев.
Раду-бей поглядел на нее с нескрываемым уважением.
– Ты готова остаться безногой, лишь бы одержать победу над братом?
– Да.
Он ухмыльнулся.
– А знаешь, пожалуй, я соглашусь, ибо мой брат тоже мой враг, и я бы, не задумываясь, отдал свои ноги, лишь бы взять над ним верх. Но учти – я могу убить тебя, если нечаянно промахнусь хотя бы на толщину волоска.
– Я умру, если не прекращу танцевать, – отозвалась она. – Лучше умереть, чем бегать за танцорами и, затанцевав себя до смерти, помереть с голоду, как собака.
– Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Не слишком ли щепетильна в вопросах чести?
Она не склонила голову, как сделала бы на ее месте скромная благовоспитанная девушка, но открыто, как равная равному, посмотрела ему в глаза:
– Нет, не слишком.
Он обдумал услышанное и улыбнулся.
– Ты мужественная, гордая женщина, – торжественно проговорил он. – Я восхищаюсь тобой. И потому я сделаю то, о чем ты просишь.
– Эй, – вмешался в разговор Фрейзе. – Повремени-ка. Помни, что ты не можешь причинить ей вреда.
Раду-бей насмешливо оглядел его и беспечно ухмыльнулся.
– Ты все слышал. Слышал, что сказала эта юная леди, последовательница Христа. Она попросила срезать с ее ног башмачки, а если это не удастся – отрубить ей ноги. Желание дамы – закон.
Он обернулся к раввину:
– Мне потребуется пара бревен, чтобы приподнять ей ноги. Чтобы я мог как следует размахнуться. И пусть кузнец вскипятит смолу. Если я промахнусь и отрежу ей ноги, надо будет окунуть обрубки в кипящую смолу, чтобы скрепить края раны.
Фрейзе задохнулся от ужаса.
– Клянусь, ты и пальцем не прикоснешься к ней. Ты не причинишь ей боль.
– О, боль будет жуткая, – уверил его Раду-бей. – Думаешь, ей хватит стойкости перетерпеть ее?
Фрейзе перевел взгляд на Изольду, чье посеревшее лицо сливалось с серыми балками ворот.
– Ни у кого в мире не найти такой отваги и стойкости, как у нее, – взорвался Фрейзе, – но калекой она не станет! Даже не думай отхватить ей ноги по щиколотки! Не уверен, что сможешь разрезать башмачки, – лучше и не начинай.
– Я сделаю все, что в моих силах. Верь мне.