Фрейзе поостерегся кричать и показываться на освещенной луной дороге, на которой он был бы как на ладони, поэтому, не сводя глаз с Существа и покоящейся на его руках девушки, Фрейзе очертя голову кинулся окольным путем сквозь чащу; огибая кусты, перепрыгивая через валежник, ныряя под низко висящие ветки, он гнался за Существом, чтобы перехватить его, отнять у него Изольду.
Отчаянно работая ногами, Фрейзе ломал голову над вопросом: а что, если Существо откажется отдать ему Изольду? Гомункул рос не по дням, а по часам, набирал вес, наливался силой. Для чего ему Изольда? Друг ли он, спасающий ее, или же враг, пленивший ее и влекущий к еще более страшной опасности?
– Эх, был бы здесь молодой господин, – сетовал Фрейзе. – Это создание, это невиданное и жуткое Существо – как раз то, что он любит, достойный экземпляр для его расследования. К тому же мы вот-вот с ним подружимся. Хотя, надо признать, оно немного навязчиво. Схватило мою даму сердца, а ведь они даже не представлены друг другу! Что за фамильярность!
Фрейзе пробирался через чащу, спотыкаясь о поваленные деревья, поскальзываясь в кромешной тьме, когда луна заходила за тучи. Если бы гомункул не замедлял шаг и не останавливался ради одной лишь своей прихоти, Фрейзе ни за что бы не догнал и уж точно никогда не перегнал бы его. Фрейзе тяжело дышал и еле волочил ноги, с трудом поспевая за Существом, которое беспечно и непринужденно легко шагало по темной дороге.
– Эй! – просипел Фрейзе. Он хотел закричать, но дыхание сперло и вырвался лишь невнятный хрип. Повесив голову, мучась одышкой, он торопливо следовал за Существом и Изольдой.
А Существо двигалось с удивительной скоростью и, похоже, не чувствовало ни острых камней, впивавшихся в его огромные голые ступни, ни веса Изольды у себя на руках. Гнетущая паника охватила Фрейзе, он понял, что Существо не собиралось спасать Изольду, оно полонило ее и теперь тащит свою добычу в потаенное место, в логово, а он, Фрейзе, с каждым шагом, с каждым футом, с каждым ярдом все больше отстает от них. И совсем скоро Чудовище и Спящая красавица так далеко унесутся по лунной дорожке, что скроются из вида.
– Эй! – засопел Фрейзе. – Подожди. Ну погоди ты!
Существо обернулось и, к своему ужасу, Фрейзе заметил, как широкое лицо его медленно расползается в приветственной улыбке. Оно узнало Фрейзе, ободряюще кивнуло ему, явно приглашая продолжить гонку, и ускорило шаг.
* * *
Ночь тянулась изнуряюще долго. Стоя на коленях, Лука наблюдал, как полоска лунного света, просочившаяся сквозь плотно закрытые ставни, неторопливо скользит с половицы на половицу, следуя за путешествующей по небу луной. Порой он брал Ишрак за руку и щупал пульс – робкий, прерывистый, трепетный. Колокольный благовест, призывающий к литургии монахов из соседнего монастыря, проплыл в ночной тишине. Лука вспомнил, как он, совсем еще мальчишка, вскакивал каждые четыре часа ночью с постели и участвовал в богослужении. Наверное, подумал он, стоило бы рассказать Ишрак о студеных зимних ночах в обители, о Фрейзе, который на спевках украдкой совал в его окоченевшие ладони кусок жаркого хлеба, пекшегося только для старших послушников… Но нет, внезапно осознал он, никогда больше ничего он Ишрак не расскажет.