— Кто тут?
Учай развернулся, кладя ладонь на рукоять кинжала.
— А ты кого ожидал здесь увидеть? — послышался рядом насмешливый голос.
Вечка говорил правду — слова звучали так, будто незнакомец пытался выплюнуть их через плотно сжатые губы.
— Я тот, кто сделал ножи, которые тебе так понравились. Спасибо, у меня был хороший ужин! Но ты ведь пришел не затем, чтобы узнать, хорошо ли я поел?
— Да уж точно не затем.
— Тогда говори, что тебе нужно.
Учай повернулся на голос, однако незнакомец тихо сместился и вновь оказался у него за спиной.
— Ты ходишь будто накх, — с подозрением проговорил сын Толмая.
— Они нам родня. У нас говорят: если сакон теряет разум, он становится накхом… Так чего же ты хочешь, человек, которого велено звать сыном бога грома?
— Я видел твои ножи. Они ведь из железа, так?
— Так.
— В Ладьве издавна продают железные ножи. Никудышные — сразу ломаются, когда пытаешься их согнуть. Но твои, когда их сгибаешь, снова выпрямляются. Они легче и острее лучшего бронзового клинка…
— Все верно. — В голосе чужака звучала гордость. — Даже если ты будешь резать ими до конца своих дней, да продлят их небеса, тебе не удастся затупить мой нож!
— Как тебе удалось заколдовать железо, чтобы оно изменило свои жалкие свойства? — с любопытством спросил Учай. — Ладно, я понимаю, ты не откроешь подобную тайну первому встречному. Лучше скажи — ты можешь сделать такой же нож, но длинный? Вот как моя рука? Чтобы им можно было и колоть, и резать?
— Могу. Но зачем тебе?
— Мне нужно много таких ножей. Сотни.
— Так уж и сотни. Зачем тебе столько? Пугать народ на торжище? Для этого хватит и палок.
— Я отвечу. Но прежде скажи: если ты в родстве с накхами, стало быть, ты тоже из Арьялы?
— Я из своей земли. Что бы ни думали об этом всякие пришлые чужаки.
— Что же ты ушел так далеко из своей земли?
— Это мое дело.
— Тогда и зачем длинные ножи — мое дело. Я готов дать тебе ту цену, которую ты запросишь. Разве этого мало?
Чужеземный «отец клинков» вдруг показался из ближних кустов. Он вышел, не шелохнув ветки, — мощный, почти неуклюжий с виду, в распахнутой меховой безрукавке на голое тело. Тяжелые руки бугрились мышцами, черная борода была заплетена в три косы, на груди чернели шрамы-насечки. Учай впился взглядом в его лицо, пытаясь понять, что у того на уме.
— Меня зовут Тхери, — сказал кузнец, глядя на юношу глубоко сидящими темными глазами. — А из родных мест ушел, потому что… — Он помрачнел и буркнул: — У нас говорят: «Даже если плеть украшена золотом, она остается плетью».
— Я понимаю тебя! — с воодушевлением отозвался Учай. — Арьяла тянет хищные лапы и к нашим землям! Раз она уже получила по ним от меня. Но они вернутся?