И вот настал момент, когда пришла «новая метла» в Главный кабинет на милом островке, и Патрик Петерсон понял, что его время истекло. В свои сорок лет он выглядел лет на пять моложе, был небольшого роста, с широкими плечами, потому казался квадратным и неуклюжим. Одевался он по последней моде: в темно-синий кафтан из дорогой тафты, кюлоты такого же цвета, башмаки с дорогими пряжками. В общем, выглядел он более чем солидно, но это для встречи «по одежке». Что касается ума, то его хватало, да и дурака в такое место не назначат. Здесь можно было, конечно, воровать, но так, чтобы и себе хватало, и в глаза не бросалось, и Компания не несла убытки.
У Петерсона, в сущности, не было недостатков, кроме одного – он любил свою жену, безумно, без памяти. При таком раскладе она могла бы «веревки с него вить», но она – «дура набитая», по общему мнению окружающих, ему отвечала таким же чувством.
Фактически нищий дворянин, женившийся на богатой дочке влиятельного и весьма богатого джентльмена, входившего в руководство Компании, получил «тепленькое и прибыльное» местечко в Амстердаме стараниями тестя.
Теперь все изменилось, тесть был изгнан «новой метлой» из Компании, и, скорее всего, настало время и самого Патрика. О прибытии ревизоров из Лондона Патрик узнал буквально в последний момент и примчался на причал всего за пару минут до того, как лодка с «ревизорами» причалила к пирсу.
Из пришвартовавшейся лодки выбрался на причал уже немолодой, угрюмого вида мужчина. Не проронив ни слова, он и двое сопровождающих его мужчин, таких же «разговорчивых» джентльменов, погрузившись в ждущую их коляску, направились в контору порта.
Оставив сопровождающих в приемной, представитель Компании проследовал в кабинет Петерсона и уселся в его кресло, за его рабочий стол, ясно и недвусмысленно показывая, кто здесь хозяин.
– Петерсон, я прибыл по поручению нового руководства Компании. Мы должны оценить ваши результаты работы и представить отчет о… ух… ты. Какая боль… у… у… – не закончив начатую фразу, представитель Компании, левой рукой взявшись за раздутую щеку, застонал, вероятно, от жуткой зубной боли.
Только теперь Петерсон заметил, что щека представителя раздута так, что левый глаз был почти что закрыт, а по подбородку стекает темная полоска дурно пахнущей жидкости.
– Петерсон, у вас есть врач? Я просто сойду с ума от этой боли. Да не стойте вы столбом. Есть или нет?! – не говорил, а орал в голос прибывший, выводя Петерсона из ступора, в который и загнал его своим поведением.
– Да, конечно, имеется врач, господин Ян Корн.