– Сэр, мы…
– Меня не интересуют твои объяснения, Эверс, – Герд оборвал капитана. – Ты думал, что если исправно платишь процент с прибыли, то тебе все позволено? Ошибаешься! Твой длинный язык и треп твоей команды в портовых кабаках и борделях будет стоить вам обоим жизни. Прости, но я обязан выполнить приказ и передать лично вас и часть вашей команды испанцам, а они уже решат, как с вами поступить. Я думаю, что они подробно расспросят вас о всех ваших сбережениях, вытряхнут все, можете в этом не сомневаться, а потом поджарят на костре или посадят на кол. Так что, я думаю, будет лучше, если вы все добровольно отдадите нам, а потом отправитесь в лучший мир или преисподнюю, это кому как повезет – это будет трудно, но я все устрою, не волнуйся, умрете быстро и почти безболезненно.
Надо сказать, что перспектива скорой гибели не впечатлила капитанов, расстаться с деньгами им тоже не хотелось, но и умирать не хотелось еще больше.
– А может, мы могли бы как-то договориться?
– Интересно как?
– Ну… я не знаю, предложите варианты, и мы это обсудим.
– Джентльмены, меня больше всего устроит вариант, если вы добровольно передадите мне все ваши деньги, и мне не придется вырывать из ваших обугленных тушек сведения о месте их нахождения. А потом вы просто погибнете в момент передачи вас испанцам.
– У нас с собой денег нет! – решительно заявили оба, но как-то неубедительно это звучало, особенно если учесть бледность на лицах и бегающие глазки обоих жлобов.
– Понятно, ну что же – значит, не договорились. Жаль!
«Палач», взяв в руки небольшой серебряный колокольчик, лежащий на краю стола, позвонил. В комнату не спеша вошел громила гигантского роста с обезображенным оспой лицом, но с добрыми наивными глазами живодера-любителя. Его сопровождала парочка таких же «добряков».
– Майк, прошу тебя, душевно расспроси этих двух джентльменов, можно ногами по организмам или точильным камнем по зубам. Я хочу знать, куда они подевали свои деньги. Только не торопись, у меня много времени, и я не люблю запаха горелого мяса, ты же знаешь. Я зайду к тебе вечером.
Верзила глянул на капитанов взглядом наивного ребенка, которому дали новую игрушку, и заржал так, что от ужаса волосы зашевелились у обоих, и обоих прошиб холодный липкий пот.
«Он не шутит и вытряхнет все до последнего песо, но при этом еще и изувечит», – эта нехитрая мысль была написана на физиономиях обоих капитанов большими печатными буквами.
Когда обоих волокли к двери, они взвыли:
– Сэр, не нужно, мы все отдадим, прошу вас! Все! Все!
– Остановитесь! Майк, брось эту падаль и подожди за дверью, – Герд остановил подручных. Дождавшись, когда за ними закроется дверь, продолжил, уже обращаясь к капитанам: