Всего было столь много, что глаза разбегались, а Трын продолжал выкладывать все новые и новые предметы из мешка необъятного размера.
— Как вы это все утащили? — оправившись от изумления, поинтересовалась я.
— Друзья помогли. Да ты не переживай, нам только на несколько дней, пока мастерскую по нормальной цене не найдем, — виновато заметил Трын. — И ведь что обидно, раньше у хозяина такая кузня рядом с домом стояла! Загляденье. Так ведь разобрать велел, а деньги продолжает исправно требовать. Совсем сбрендил после гибели жены. Огонь на дух не переносит, еду из кафе заказывает. Придут холода — даже не знаю, что делать будем. Очень не вовремя почтенная миссис Риу решила родню свою в Мироусте навестить…
Да уж, эта история наделала шума. Весь август столица только и говорила об этом. Сначала о приграничном городе перестали приходить вести, а потом пожар приключился. Странный очень: стотысячный город за ночь превратился в черное поле. Люди шептались, зарево за много километров видно было, а почему все загорелось — никто не знал: все пути в город были перекрыты, да не кем-нибудь, а некромантами. Те никого не подпускали на магический выстрел.
— А на днях мистер Рио мне заявил: «Увижу, опять дымишь, продам первому же работорговцу». Будто это я в той трагедии виноват, — пожаловался Троп, с наслаждением раскуривая трубку.
Дверной колокольчик прервал его речь. Я бросилась к стойке, но в магазин так никто и не вошел.
— Шутник, наверное, какой, — заметил выглянувший из кухни Трын. — Ты, Астра, иди уже, а то опоздаешь. И не переживай: обслужим твоих клиентов, как своих собственных. Даже лучше.
В этом я ничуть не сомневалась. С легким сердцем я вышла на крыльцо и застыла. У входа меня дожидался экипаж. Здоровенный, невозмутимый и неживой гоблин Фуссо, в новой с иголочки ливрее при виде меня громко шаркнул лакированным ботинком, растянул синие губы в жутком подобии улыбки и распахнул дверцу в черное нутро кареты.
Сделав вид, что не поняла намека, намеревалась пройти мимо, но удалось сделать лишь пару шагов. Мои плечи крепко сжали, а ноги отделились от тротуара.
— Отпустите меня! — пискнула я и сама себя с трудом услышала: от волнения у меня даже голос пропал.
— Экипаж подан, мисс, — невозмутимо прозвучало в ответ.
Меня бесцеремонно затолкали в карету, а когда я рванулась назад, Фуссо обхватил мои ладони своими ручищами, придвинул голову к моему лицу и укоризненно покачал головой:
— Не надо так.
После этого всякое желание сопротивляться пропало.
Пока карета мчалась по городским улицам к университету, меня трясло от отвращения. Нет, раньше я вполне нормально бы отнеслась к зеленоватой и по-лягушачьи прохладной коже нашего университетского привратника. Списала бы на особенности расы. Вымирающей, между прочим. В нашей столице гоблинов, наверное, всего двое и осталось. Точнее, уже одна. Но теперь я пыталась снова и снова оттереть ладони платком, а все равно, неприятные ощущения никак не пропадали.