— Почему вы меня вообще задержали? — уже серьезно спросил Лоу-Орли. — На основании чего решили, что я как-то причастен к этой вашей «государственной измене»?
— На основании воспоминаний вашего сына, — ответил Зорак.
В глазах заговорщика мелькнуло удивление.
— Мы знаем обо всем, господин Лоу, — продолжил Дориан. — И о теракте, и о ваших делах с герцогом Джорно, который, к слову, сейчас тоже дает показания, и об особенных собаках, способных перевозить в своих желудках взрывчатку и о многом другом. Я бы не советовал вам делать изумленные глаза и утверждать, что вы не имеете ко всему этому отношения. Доказательства вашего участия в заговоре неопровержимы.
— Если вы все знаете, что должен рассказать я? — усмехнулся Бриан-Бернард.
— Подробности, господин Лоу, — снова улыбнулся Зорак. — Вы же знаете, стражи и Тайная канцелярия всегда очень любопытны.
…Мы общались с ним без малого четыре часа. На вопросы горе-ювелир отвечал без возражений, но очень осторожно, буквально взвешивая каждое слово и зачастую формулируя фразы так, дабы многие из них можно было трактовать двояко.
Он подтвердил, что приехал в Рив по указанию второго королевского советника и все эти годы готовил почву для крупного дела, которое намеривался провернуть герцог. Что подключил ко всему этому и сына, и троих своих учеников, оставшихся верными идеям распущенного политического кружка. Что все указания и необходимую помощь по организации теракта получал непосредственно из Лиары от доверенных людей Джорно.
Из его рассказа выходило, что главным заговорщиком действительно был предприимчивый герцог, в то время, как сам Лоу являлся только исполнителем, действовал исключительно за деньги и против короля мыслей никогда не имел. Как любит говорить Ларен Шет, бизнес и ничего личного.
Слушая его, я снова с трудом сдерживала улыбку. Умница, Бриан-Бернард. Одно дело замышлять государственный переворот и совсем другое — тупо действовать по чьей-то указке. Наказание последует в любом случае, однако, статьи этого наказания будут разными. Если Джорно теперь рискует тихо подавиться сухарем где-нибудь в каменоломнях, то Лоу-Орли может светить максимум тридцать лет каторжных работ в Даррейских лесах, где он наверняка сумеет организовать себе приемлемые условия для жизни.
— Сканирование памяти все-таки придется провести, — задумчиво сказал мне Зорак, когда нашего собеседника увели в камеру предварительного заключения. — За рассказанное Лоу, конечно, спасибо, однако он явно сообщил нам далеко не все. Да и правды в его словах наверняка не так много, как может показаться.