А моей вот жизнью рискнуть не может.
— Я уеду далеко, — продолжал между тем Шет. — Но все равно время от времени буду интересоваться твоей жизнью. Ты не против, Ви?
— Не против, — снова усмехнулась я.
Можно подумать, Ларен, вам действительно нужно на это мое согласие.
Он встал из-за стола. Я, продолжая держать его руку, поднялась вслед за ним. Шет мягко потянул меня на себя, осторожно погладил по щеке.
— Пожалуйста, не обижайся на меня, — тихо сказал уже бывший глава ривского теневого дома. — Мне невыносимо думать, что из-за некрасивой ситуации с Орли ты будешь вспоминать обо мне с раздражением.
Я покачала головой.
— Это мне нужно просить у вас прощения, — грустно ответила ему. — Это ведь из-за меня в вашей жизни происходят такие большие перемены. Если бы вы отказались мне помогать, никто бы вам «повышение» не предложил.
— Глупости, — Ларен крепко меня обнял. — Я осознанно помогал и УСП, и Тайной канцелярии. И ни о чем не жалею. Попробуй помириться с Хозером, Ви. Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Я подняла голову. Шет посмотрел мне в глаза, а потом быстро и очень горячо поцеловал в губы. После этого выпустил из объятий, развернулся и ушел.
Я почти минуту стояла посреди своей кухни, прислушиваясь к доносящемуся с улицы шуму. Затем вернулась в спальню, на чистом автомате надела первое попавшееся под руку платье, рассеянно мазанула по лицу пуховкой пудры и отправилась на работу.
По пути думала о том, что у любви бывают разные формы и проявления. Кому-то нужны огонь и ревность, кому-то — нежность и умиротворение. Кто сказал, что взаимная любовь — высшее проявление эгоизма. Действительно, легко любить, когда на свои чувства ты получаешь равноценный ответ. А если этого ответа нет? Что если чувство может оказаться губительным для объекта твоей страсти? Много ли среди нас тех, кто уйдет в сторону, откажется от возлюбленного, чтобы ему, возлюбленному, просто было хорошо?
Господи, как же это, наверное, больно…
Приехав в управление, я заперлась в своем кабинете, задвинула жалюзи. А потом упала в свое кресло и заплакала.
***
Дни неторопливо бежали вперед. Жизнь окончательно вернулась в свою колею, а мой отдел — к привычным криминальным расследованиям.
Прошел май. Наступил июнь.
Время от времени я просматривала электронные версии столичных газет, однако ничего интересного в них не находила. Как и говорил Дориан Зорак, ни одно СМИ ни строчки не написало о заговоре, взрывчатке и готовившихся терактах. Только однажды, в середине первого летнего месяца, мне попалась крошечная заметка о том, что в Зариноре сменился министр культуры и народных увеселений. Куда делся прежний министр — герцог Джорно, сказано не было.