Медуза осталась одна, вовсе не смущенная наготой, но немного расстроенная сложившимся положением. Она огляделась в поисках застенчивого воздыхателя.
– Где же ты? – позвала она, глядя прямо на Персея. – Выйди, покажись!
Герой невольно пригнулся ниже к земле, хотя понимал, что горгона не видит его.
Со злорадной усмешкой Паллада надела свой шлем, украшенный золотой фигурой совы с расправленными крыльями, как императоры надевают лавровый венец, подхватила крепкое копье с широким наконечником. Ивовые ветви сами распахнулись перед ней, и Афина выплыла на песчаный берег.
«Стерва!»… Плечи богини чуть дрогнули, будто она услышала мысли брата. У того даже дух перехватило, но Палладе было не до этого. Она мстила!
– Ты?! – удивилась горгона.
– Я! – Афина гордо вскинула подбородок.
– Что в этот раз? Отравленный наконечник копья, коварные чары, хитрый удар?
– К чему? – пожала плечами богиня. – Я смотрю, напиток с ядом забвения не подействовал. Коварство не помогает, хитрость бессильна. Осталось одно.
Левая бровь Медузы удивленно приподнялась.
– Поединок! – с вызовом крикнула Афина. – Честный поединок!
Медуза улыбнулась и вдруг рассмеялась; даже слезы выступили на глазах – так горгона задорно хохотала, прикрывая ладошкой рот.
Персей, сидящий в засаде, криво усмехнулся: честный поединок с Афиной? Действительно обхохочешься.
Пальцы Паллады, сжимающие древко копья, побелели, оружие стало медленно погружаться тупым концом в песок.
– Хватит! – Она словно гавкнула.
Медуза смахнула с ресниц слезы.
– Ах, прости. Что-то нашло.
Афина скрипнула зубами, перемалывая оскорбление:
– Приступим немедля!
– Как пожелаешь, – пожала нежными плечами горгона.
Паллада пошла по кругу, обходя соперницу слева, а Медуза словно погрузилась в глубокое раздумье. Ее глаза прикрылись длинными ресницами, умиротворенное лицо было обращено прямо к Персею.
«Красота незнаемая!»
Время потянулось долгими мгновениями, Персей замер, потрясенный красой девы. Он летел уничтожить жуткое чудовище с медными когтями, с телом, закованным в крепкую броню, чей единственный взгляд опустошал целые страны. И теперь…
Он почти рванулся, чтобы упасть на песок к ее ногам и признаться в своих страшных замыслах, но мир ожил, прекрасное тело грациозно изогнулось, пропуская мимо широкое жало копья из черной крепкой бронзы. В следующее мгновение началась такая круговерть, что герой порой не успевал осознать смысл действий.
Афина постоянно атаковала, напористо наступая на соперницу. Все, как учил отец Громовержец, не знающий или, скорее, не признающий поражений. Это разница – не знать и не признавать. Не знает поражений настоящий мастер боя. Даже само поражение он принимает как новый урок, шаг к совершенству. Не признавать – упрямо идти к цели, а цель – смерть противника, и чем она будет страшнее, тем лучше.