Как ни странно, многое из того, что я обнаружила, напомнило мне... меня.
Я не могла сказать, что от этого я стала больше понимать Шейна.
Или себя меньше.
Я приехала в Лос-Анджелес не для того, чтобы найти себя, за чем - это делали многие другие. Что это значит «найти себя»? Я знала, кто я такая. По крайней мере, три года назад.
Нет. Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы потерять себя. Забыть, кем была, чего хотела, во что верила.
В этом сумасшедшем городе я была еще одной официанткой. Это была идеальная работа. Потому что была в ожидании начала новой жизни.
А потом Пайпер узнала меня, познакомила с Тревисом, и я встретила Шейна Хоторна.
Вчера вечером не было ничего найдено.
Речь шла о поиске.
Не себя. Не даже Шейна. Но поиске чего-то, чтобы снова начать верить.
И это было приятное чувство. Действительно приятное.
Шейн
Опустив бейсбольную кепку на лицо, я притаился в элегантном вестибюле жилого дома в верхнем Ист-Сайде. Я подкупил швейцара, который не был особо взволнован присутствием татуированного незнакомца в рваных джинсах и кожаной мотоциклетной куртке, брошенной на диван. Униформа пожилого мужчины была идеально выглажена, туфли блестели, седые волосы на голове пострижены. Определенно не фанат «NothingbutTrouble».
Спустя почти два часа я, наконец, заметил лицо, которое было мне также знакомо, как и мое собственное, несмотря на то, что я не видел его более десяти лет.
– Гевин, – выкрикнул имя брата, слоги прокатились через мою стиснутую челюсть.
Он резко остановился на отполированном мраморном полу и повернулся ко мне, узнавание распространилось по его лицу.
Вырвавшись из неудобной обивки, я встал.
– Наверное, надо было сначала позвонить.
– Не знал, что у тебя есть мой номер телефона, Шон, – его голос был ровным.
Я проглотил комок в горле. Никто не называл меня так годами.
– В наши дни довольно легко найти кого-то. Если приложить хоть каплю усилий.
Гевин проигнорировал не очень тонкую колкость.
– Хочешь зайти? – он говорил медленно, держа руки по сторонам, как будто боялся, что громкий шум или внезапное движение отпугнут меня.
Я заколебался, затем покачал головой.
– Нет.
– Итак... – Гевин выдавил слово, выжидательно глядя на меня, – ...что я могу для тебя сделать?
Намек на непокорного младшего брата, которым я когда-то был определил мое отношение – смесь робости и упрямства.
– С чего ты решил, что я здесь, потому что чего-то от тебя хочу?
Он показал на лифты, ресепшн.
– Если все, что тебе нужно, это воссоединение, то публика ни к чему.
Мои нервы были словно рваные джинсы, в которых я пришел. Просто скажи это.