– Привет.
– Дай угадаю. Ты звонишь, чтобы напомнить, что мне пора принять витамины?
Когда мы были детьми, Гевин украл банки с жевательными витаминами и следил, чтобы я принимал их каждое утро.
– А ты?
– Конечно. Ты?
– Отчитаюсь, как только ты расскажешь мне последние новости по делу Фрейзера.
Он хмыкнул, явно предпочитая более конкретный ответ.
– Механизм правосудия движется очень медленно, но это еще не все.
Я приготовился к долгому, скучному объяснению, которое понял бы только наполовину.
– Говори.
– Похоже, будто он хотел за решетку.
– В смысле? Никто не хочет попасть в тюрьму.
– Именно. Но я не могу объяснить это более четко. Я с ним встречался. Дважды. Ему не нужна эта апелляция. Категорически против. Не хочет, чтобы я обсуждал что-то с Делэни, рассматривал улики против него или обращался в суд. У меня безвыходное положение.
На лбу от неясности появились морщины.
– Ничего не понимаю.
– Я тоже. Но хочу сказать, что не думаю, что это потому, что он виновен.
– Тогда почему?
– Кажется, он что-то скрывает. Или защищает кого-то. Я просто не знаю, что или кто. Но собираюсь это выяснить.
В моем сознание мелькнуло воспоминание о Делэни и о том, как она выглядела подо мной этим утром. Милая и красивая. Доверчивая.
– Спасибо, Гевин. Делэни последнее время всегда рядом со мной, и я знаю, как ей тяжело думать об отце за решеткой.
– Твоя девушка — это то, что стоит беречь, Шейн.
– Будто я сам этого не знаю.
Делэни
Все концерты «Nothing but Trouble» были захватывающими, но сегодняшнее первое шоу с момента ареста Шейна полное безумие. Поднимаясь к месту проведения, прогуливаясь по переполненным подземным туннелям, пробираясь к шумной сцене за кулисами, мы с таким же успехом могли взобраться на гору во время бури, которая затемняла бы небо над нашими головами. Вокруг нас едва уловимая энергия потрескивала в воздухе, ожидая взрыва. Шейн и ребята вдыхали ее, наполняясь, ускорили шаги, засияли своими яркими глазами и порочными улыбками.
Шейн оставался спокойным, сберегая голос, даже когда сжал мою руку и приблизил к себе. Лэндон настукивал бешенную барабанную дробь по бедру, расстегнув рубашку и обнажив грудь. Пальцы Джетта и Декса были беспокойными, бегали вверх и вниз по ладовой доске инструментов, которые они еще не держали.
Последние несколько недель я боялась, что мой самый большой страх осуществится. Что Шейн окажется за решеткой. Прямо как папа. Увидев Шейна сейчас, полностью в своей стихии, без обвинений, висящих над его головой, я почувствовала, словно получила подарок.
Несмотря на это, мое сердце сжималось. Я обещала отцу, что буду молчать, но я просто не знала, как долго еще продержусь.