— Ммм?
— Ты можешь опуститься на землю, я уже видел твои си... твою грудь.
— Ну, одного раза достаточно, поэтому...
— Должен не согласиться с тобой…
— Лотнер! Просто закрой глаза, отпусти меня и досчитай до ста.
Он смеется и опускает меня на землю. Вдруг, я оказываюсь висящей на его шее, касаясь песка только носочками пальцев.
— Один... два... три...
Его глаза закрыты, поэтому я бешено кидаюсь за верхом своего купальника.
— Тридцать три... тридцать четыре....
Я не очень хорошо действую, когда на меня давят. Я стою и копошусь с завязками.
— Шестьдесят шесть... шестьдесят семь...
— Готово!
Он приоткрывает сначала один глаз, а затем второй. Я стою, гордо расправив плечи, с высоко задранным подбородком, уперев руки в бока. И чем это я так горжусь, интересно?
Лотнер натянуто улыбается и указывает головой в сторону наших вещей.
— Давай поедим.
На песке разложен большой плед, а на нём стоит сумка с чипсами, зелёным виноградом, морковкой и две пластиковые тарелки, на которых лежат сэндвичи из дорогого хлеба.
— Индейка или лосось?
— Лосось, спасибо.
Так как еда лежит посередине, мы сидим на пледе лицом к океану.
— Сегодня замечательный день, — мычу я с набитым ртом. Не уверена, почему я это сказала, только если нашей неловкости требовался небольшой разговор.
Он смотрит на меня, выгнув бровь.
— Я рад, что ты всё ещё так считаешь.
Мы оба смотрим на воду и продолжаем есть. Краем глаза я замечаю, что тело Лотнера трясётся и слышу непонятные звуки, как будто он подавился.
Поставив тарелку на плед, я наклоняюсь к нему и вижу, что его рука прижата ко рту, а он сам отвернулся от меня. Я проходила подготовку, как делать искусственное дыхание, но это было давно. Если я правильно помню, то он слишком большой для ударов по спине, поэтому мне придётся обхватить его руками и сделать приём Хеймлиха, пока он не откашляется.
— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я, мой дрожащий голос выдает моё беспокойство.
Он кивает, а я наклоняюсь ещё ближе к нему, чтобы увидеть его лицо.
— Боже! Ты что смеёшься надо мной?!
Он больше не может сдерживать это. Неконтролируемый смех вырывается из Лотнера, пока он старается не подавиться своей едой.
— Ну, ты и придурок! — я толкаю его, и он падает на бок.
— Прости... это... — он смеется слишком сильно, чтобы сейчас закончить это делать. — Я никогда не видел...
Он кашляет, чтобы прочистить горло и тыльной стороной ладони вытирает выступившие на глазах слёзы. Чёрт возьми! Он так сильно смеется НАДО МНОЙ до слёз!
— И что же так чертовски сильно тебя рассмешило? — спрашиваю я, сама глупо улыбаясь. — Это из-за того, как я катаюсь или из-за акулы? Или ты смеёшься из-за моей неудачи с одеждой?