Он усмехается.
— Доброе утро.
Я улыбаюсь в ответ.
— Доброе утро. И давно ты проснулся?
— Недавно.
— Почему не разбудил меня?
— Потому что мне нравится то, как твоё маленькое сексуальное голое тело лежит рядом с моим, — он убирает волосы с моего лица. — И то, как твои тёмные волосы разбросаны по подушке. Ты похожа на богиню.
— Хм, ну я тоже себя чувствую также.
Кончиками пальцев он постукивает по моей спине.
— Итак, Сэм это твоё прозвище? Почему?
— Доктор Сьюз «Зелёные яйца и ветчина». Это моя любимая книга... Сэм-ай-эм. Это я.
Он щекочет меня, и я извиваюсь.
— Врунишка!
Я хохочу.
— Хорошо, хорошо. Это мои инициалы. Сэм Энн Монтгомери. Эйвери стала меня так называть, когда подросла до такого возраста, чтобы понять, что мои инициалы это Сэм. Мои друзья услышали, что она зовёт меня так, и с тех пор я — Сэм.
— Но тебе больше нравится, когда тебя называют Сидни? — спрашивает он.
Я провожу по его волосам на груди.
— Да, это было второе имя моей мамы.
— Ммм. Сэм и Салли, — тихонько смеется он.
— Кто начал тебя так называть?
— Мой школьный тренер по футболу. У одного из защитников фамилия тоже была Салливан. Тренер и все остальные стали называть меня Салли. Даже пресса стала использовать в интервью моё прозвище.
— Я не собираюсь называть тебя Салли. Мне нравится Лотнер.
Он прижимает меня к себе.
— Мне тоже нравится назвать тебя Сидни, — он вздыхает. — Итак, дочь проповедника и бунтующая барменша, которую развратил её возлюбленный из старшей школы, да?
— Ага, я была глупой. Он был старше меня, и я считала его кем-то вроде Иисуса.
— Что?
— Ходил по воде.
Лотнер засмеялся.
— Ааа...
— Ну, как бы то ни было, благодаря одной болтунье ты уже знаешь, что я дала ему всё, что было нужно, и он бросил меня. Я усвоила урок.
— И какой же?
— Не влюбляться.
— Оу, это уже немного крайность, ты так не думаешь?
— Возможно, когда-нибудь я и влюблюсь, но не сейчас. Секс — это секс, а любовь — это любовь. Не обязательно влюбляться, чтобы получить первое.
— Так я — секс?
Я целую его грудь.
— Нет, ты — экстези, единственный в своём роде. Но я всё равно не могу тебя любить.
— Всё в порядке. Просто вытрахай меня всего и укати в закат в конце месяца.
— О, я так и планирую, — смеюсь я.
— Но есть одна проблемка, которую, думаю, мы должны решить.
Я смотрю на него.
— Какая?
— Недостаток знаний в области надевания презервативов.
— Боже мой! Не могу поверить, что ты решил об этом заговорить! — я скатываюсь с него и бью его по лицу подушкой, а затем обматываюсь одеялом.
Он смеётся так сильно, что, кажется, я слышу, как он хрюкает. Его ошеломляющая улыбка — дьявольская уловка. Я думаю, что увижу рога, появляющиеся на его голове.