— Да хватит тебе, придурок! Только то, что ты такой ленивый, чтобы надеть свой собственный долбаный презерватив, не означает, что нужно смеяться надо мной. Мы не говорим тут о футболке, надетой наоборот. Неправильное использование привело бы через девять месяцев к подарку, о котором я не просила.
Он прижимает мою подушку к груди, всё также гадко усмехаясь.
— К тому же, человек обязан прочитать инструкцию к чему-то. Хотела бы я увидеть, как ты вставишь мне тампон или противозачаточный колпачок.
— Господи, Сидни. Я доктор. Наверно я бы установил тампон или колпачок даже лучше тебя.
Я смеюсь, качая головой.
— Боже, я нашла себе человека под стать. Любой другой парень уже признал бы своё поражение после слов о тампоне и противозачаточных, но не ты.
Он откладывает подушку в сторону и хватает меня, прижимая своим большим телом к кровати.
— Признать поражение на такой вызов? Ни за что в жизни. Я никогда не встречал такой упрямой, — он целует мой нос, — дерзкой, — целует одну щёку, — напористой, — целует другую, — и такой чертовски сексуальной девушки, как ты.
И он целует меня в губы, а затем углубляет наш поцелуй.
Повернув голову, когда его губы всё ещё были прижаты к моим, я смотрю на часы. 9:30 утра.
— Чёрт возьми! — я толкаю его в грудь. — Сворли, наверное, там с голоду умирает.
Не могу поверить, что он не начал скулить под дверью. Я обычно не закрываю дверь. После того, как я уложила Эйвери на диван, на автопилоте пошла укладывать спать себя.
Выпрыгнув из кровати, я быстро натягиваю первое, что попалось под руку. Лотнер наслаждается шоу, закинув руки в «я такой чертовски сексуальный» позе. Одеяло едва прикрывает его талию, но не до конца укутывает его большую эрекцию. Он либо возбудился от нашего поцелуя, либо всё ещё хочет смутить меня. Надеюсь, первое.
— Я пойду покормлю собаку. Встретимся на кухне, — и я открываю дверь.
— Можно мне воспользоваться лестницей на этот раз?
Закатываю глаза, ничего не отвечая.
Эйвери спит, уткнувшись лицом в диван, и храпит. Невероятно. Это вообще чисто физически возможно храпеть с закрытым ртом? Сворли тоже лежит на диване и тоже храпит. Себе на заметку: Эйвери и Сворли — стоят друг друга по части сна.
— Проснись и пой! — кричу я, дёрнув за шнурок жалюзи.
Сворли, словно далматинец на учебной тревоге в пожарной части, подрывается с дивана. Глаза широко распахнуты. Уши прижаты к голове. Хвост трясётся.
— Какого... бл... чёрта? — стонет Эйвери, перекатываясь на спину и закрывая глаза рукой.
— Я собираюсь идти кормить Сворли, а ты поднимайся и иди в душ. А затем со Сворли на прогулку.