– Разве это разумно?
Через двадцать минут мы добрались до конца прохода. Несколько неожиданных поворотов, и мы увидели лежащую у парапета лампу химического света, оставленную тут Катюхой. Здесь на выходе тоже когда-то была вентиляционная решетка, о чем свидетельствовало наличие ржавой рамы, однако сейчас ее тут не было. Здесь тоже стекала вода, но в значительно большем количестве. Со временем, струйки воды продолбили целые каналы, теперь больше похожие на артерии гигантского глиняного великана.
Да и плесени, мха и водорослей тут было куда больше.
Сбросить рюкзак вниз оказалось не самой лучшей идеей – прямо под вентиляцией оказалась огромная лужа. Дима, спрыгнув первым, оказался по колено в холодной воде. Перетащив оставшиеся два рюкзака, он помог спуститься Кате. Миновав лужу воды, оказавшуюся к тому же слегка соленой, мы прошли вглубь пещеры.
Справа от нас была та самая решетка, которая ранее преградила путь. Сейчас была возможность сдвинуть этот засов, но поднять решетку все равно оказалось не под силу, так как ее вес был весьма значительным. Оставив попытки поднять решетку, мы двинулись в обратном направлении, к странному механизму в самом дальнем углу пещеры. Это действительно была самая настоящая паровая машина. Время оставило на ней свой след, но даже при самом беглом осмотре стало понятно, что она все еще работоспособна.
Обойдя ее по кругу, я заметил, что машина, через кривошипно-шатунный механизм, приводит в действие огромный механический привод, устаревшей конструкции. Представляя собой плоский круг с надетым на него шестеренчатым валом, тот осуществлял передачу к большой широкой платформе, вмонтированной прямо в скальную породу. По металлическим направляющим, массивная дверь или платформа, попросту уходила вниз, открывая проход.
Осмотрев дверь внимательнее, я сразу понял, что она весьма плотно, если вообще не герметично закрывает выход из пещеры.
Пока я осматривал машину, Дима с Катей с интересом потрошили ящики у решетки. Почти все они оказались пустыми, а то немногое что все-таки нашлось, уже не представляло для нас никакой пользы. Ржавые инструменты, сгнившие коробки от сухих пайков, истлевшие одеяла, какие-то механизмы, военная форма, каски.
– М-да, да тут и поживиться-то особо нечем. Форма давно сгнила, провизии нет. А нет, кажется, есть. Ну-ка, что тут у нас?
Катя вытащила из остатков картонной коробки четыре помятые банки консервов, без срока годности, но зато с клеймом производителя и датой изготовления.
– Что? "Мясопромторг"? 1986, апрель? – удивился Дима.