А эта немка, звали её Хайке, не нравилась мне, но я понял, что запала на меня она. Поскольку плавала она отлично, то меня уговорила. Был шторм, на пляже я в тот день почему-то был один. Была она одна. Вошли мы в море и к буйку поплыли. И в море мы одни, реально, были.
Подплыв к буйку, я стал её учить на нём кататься. Тот буй оранжевый был небольшой, на нём был выступ с дыркой, и проходил через неё канат стальной, что буй крепил к фиксатору на дне.
В ту дырку мы обычно палец указательный вставляли, садились на тот буй и крепко между ног его держали[2].
Незабываемые были впечатления! На гребнях волн катались, как с горы! То непередаваемые были ощущения!
Всё это Хайке я на практике реально показал. Буй оседлала, я же рядом пребывал. Отплыл я в сторону, и на буе она каталась. Потом, меня рукою поманив, к себе звала. Я к ней подплыл. Вдруг я почувствовал удар почти что сокрушительный. Буй выскользнул из рук её, мне зуб передний выбив. Я бросил всё и к берегу поплыл решительно…
На следующий день я из Ливадии отправился домой. Увы, уже обезображен был «оскал» мой молодой. А через две недели Хайке мне письмо любовное прислала. Я не ответил ей. Ведь на штифте я зуб себе вставлял. Всё остальное в тот момент меня не волновало…
Глава XX
Меломания. Перемещение № 11
Прекрасное пленяет навсегда.
Китс
Вновь из последней Государь вернул меня «командировки». Спросил меня:
— Ну как дела, прилежный мой «разведчик» ловкий?
Мы пировали после с ним, и я напился пьяный. А с пьяну проболтался про Марьяну.
Сказал ему:
— Я знаю, продолжается со мною этот нереальный «сон». Но, Государь, возможно скоро стану я отцом.
Меня поздравил он, сказав, что настоящий я мужчина, хоть, как и я, он до сих пор скорбит об Анниной безвременной кончине.
— А может быть тебя, мой князь, опять пора женить? Чтобы не прервалась князей любезных Армавирских нить?
Тогда поведал я ему историю, что мне Марьяна донесла. Оказывается, мой «батюшка» ещё девчонкой пяти лет сумел её в рабы к себе забрать, чтоб девкою дворовой, а после и ткачихой воспитать.
А наш сосед Жегловский, светлый князь, девчонку умудрился эту в карты проиграть. Он всю наличность моему отцу спустил и тут же продавать своих холопов допустил.
Отец мой, хоть и пьян был, но сопротивлялся. И в результате в состоянии таком всегда со всеми соглашался…
Так получил ребёнком дивчину-красавицу Марьяну. А мать её ткачихой у Жегловских знаменитою слыла. Звалась она Татьяна. и на коленях она князя умоляла не продавать дитя единоутробное его. Но не хотел он слушать ничего. Татьяна в его доме шила, ткала, стряпала, стирала. И никакого «баловства» себе не позволяла.