Я ненадолго задумалась.
– Что же он потом к страже не обратился?
– Обратился, – с готовностью отозвался Кыш. – Как в Малый Дол добрался… это чуток южнее Большого Холма… так сразу к начальнику стражи и пошел. Но его самого за разбойника приняли: грязный, побитый, оборванный, с трясущимися руками… едва ноги из города унес. С тėх пор вот и скитается по приграничью. Его в Большом Холме за местного дурачка держат. Не обижают, за ворота не гонят, а иногда и подкармливают, чтобы не помер ненароком.
– Какие добрые люди… больше он тебе ничего не рассказывал?
– Не успел, – с сожалением признался грызун и плюхнулся на подушку. – Но мне показалось, что мужик не врал. Может, и преувеличил малость, но точно не врал. Он меня за галлюцинацию принял. А разве галлюцинации есть смысл врать?
– Действительно, – задумчиво обронила я. – Ладно, давай укладываться, что ли? Завтра, небось, опять поднимут ни свет ни заря, а мне так много ещё надо сделать.
– Покараулить, пока ты спишь?
Я кивнула.
– Да, спасибо.
– Тогда спи, – строго велел Кыш. – Я разбужу тебя, когда остальные сядут завтракать. И… это… Аль… пожалуйста, будь осторожна. Мне совсем не нравится соседство с пожирателем снов. Εсли он тебя поранит…
Я только улыбнулась. И, ласково чмокнув заботливого мышонка в нос, забралась под одеяло.
На свою любимую поляну я зашла, если честно, с некоторой опаской. Прошлой ночью, убедившись, что мы с пожирателем нашли общий язык, Красавчик уперся как баран, и потребовал немедленно увести потенциально блохастого зверя из его драгоценного сна.
Я увела. И, поскольку деть собаку оказалось некуда, оставила ее здесь. В своем самом сокровенном уголке, куда не пускала никого, кроме тех, кому абсолютно доверяла.
Признаться, ступив на шелковистую траву, я опасалась увидеть там полный разгром. Не успевший полностью восстановиться пес мог сожрать мои цветы, истоптать землю, развалить по бревнышку дом и подгрызть фундамент. Он мог вскипятить мое озеро. А мог и вовсе вытянуть энергию из сна до последней капли, хотя перед уходом я снова накормила своего… ну, теперь уже своего зверя и попросила не безобразничать.
Однако, когда я огляделась, то с удивлением обнаружила, что за время моего отсутствия ничего плохого не случилось. Ниқто не тронул кору на деревьях. В прекрасном лесу не появилось вывороченных с мясом қоряг, мусора, огрызков корней. Даже светлячки, на первый взгляд, все были на месте. Не говоря о том, что любовно выстроенный мною дом остался нетронутым, а вода в озере не утратила кристальной чистоты.
Пес лежал на берегу, громадный и пугающе лохматый. Лежал абсолютно неподвижно и лишь осторожно косился на вьющийся над ним рой светлячков, которых неожиданно заинтересовало это большое и опасное существо. Пожиратель снов. Мой самый большой и сильный страх. И вдруг здесь. В сосредоточении моей силы. Молчаливый, смирный и… кажется, снова голодный.