– Мама?
Темнота ненадолго расступилась, и я ощутила, как меня обнимают заботливые и теплые руки. Ее лица не было видно, но я знала, что это действительно она. Мудрая и улыбчивая, спокойная и разумная, надежная и красивая… всегда со мной. Пусть даҗе во сне. Самая замечательная и прекрасная…
Мама.
– Доченька моя, – прошептал такой знакомый и родной голос. – Тебе ещё рано сюда спешить.
– Но я хочу к тебе, – возразила я, поудобнее устраиваясь в ее объятиях. – С тобой так хорошо.
– Знаю, милая. Здесь я всегда с тобой. Но это всего лишь сон, а там, внизу, тебя все еще ждут. Тебе стоит вернуться.
– Кто это меня ждет? – встрепенулась я и тут же почувствовала, что мама улыбается.
– Те, кому ты нужна. Я вижу целых четыре души, которым ты небезразлична. Они держат тебя, не дают уснуть насовсем. Даже сюда дотянулись и все ещё зовут, просят… Ты ведь не хочешь, чтобы им было больно?
– Четыре? – удивилась я, но, сколько ни рылась в памяти, так ничего и не поняла. – Я никого из них не помню.
– Вспомнишь, милая. Не сразу, но все вернется, если ты захочешь им довериться.
Я ненадолго задумалась.
– А как же ты?
– Я всегда буду ждать тебя здесь, – снова улыбнулась мама, и моего лба коснулись мягкие губы. – А сейчас ступай, доченька моя. Тебе и впрямь пора вернуться. Если захочешь меня увидеть, просто позови, и я всегда найду тебя во сне…
Темнота сгустилась снова, заботливые мамины руки исчезли, и мне показалось, что я снова парю, только на этот раз одна. Неизвестно где. И лишь тонкая скорлупа вокруг моей сжавшейся в комок фигурки отделяет мой крохотный уязвимый мирок от царящей вокруг темноты.
В какой-то момент мне стало страшно, что эта преграда исчезнет, а я, утонув во тьме, растворюсь в ней без следа. Я была слишком маленькой для этого большого мира. И мой мирок был маленьким тоже. Такой слабый, уязвимый, всего лишь песчинка в бескрайнем океане вечности. Возможно, если бы здесь был кто-то еще, я бы не чувствовала себя такой одинокой. Хотя бы одна душа. Живая, теплая… с ней мне бы стало намного легче.
Не успела эта мысль как следует оформиться, как в мои ладони ткнулся чей-то холодный нос.
Я неуверенно опустила глаза и удивленно воззрилась на невесть откуда взявшийся черный комок на моих ладонях. Надо же… щенок. Совсем ещё слабый, неуклюжий, всклокоченный и, по-видимому, слепой. Α значит, еще более уязвимый, чем я. Я машинально его обняла, согревая теплом своего тела, и малыш облегченно вздохнул. После чего завозился, устроился поудобнее и, взобравшись повыше, уткнул мокрый нос в мою шею.
– Урр, – тихонько проурчал он, слепо тыкаясь мордочкой в кожу.