– Это старая запись с дня рождения дочери, мы с мужем ее пересматривали, – мягко улыбнулась графиня. – Детка, мы можем поговорить завтра? Сейчас не лучшее время.
– Да-да, конечно, вы придете?
– Да, я буду у вас утром. Спокойной ночи, хороших вам снов.
– И вам, – кивнув, Мона развернулась, потянула на себя дверь и снова очутилась в серебряном пространстве.
Медленно побрела по направлению к своему убежищу. Она даже не волновалась о том, опоздает ли она к ужину, гораздо больше ее занимало то, зачем графиня ей соврала.
* * *
Эту ночь Мона снова провела без сна, читая «Безымянную звезду», раздумывая над глубоким смыслом, вложенным драматургом в каждое слово. Здесь не было лишних или проходных фраз. Все в точку. Время от времени мысли ее уносились от книги к Яну, она перебирала в голове все, что он сказал ей вчера, как посмотрел, когда засмеялся. И тут же прогоняла свои надежды: Ян – враг, он заодно с Кириллом. Она будет последней дурой, если западет на него. Нет, он вовсе не запал ей в душу. Он просто запасной вариант на случай, если с пленителем ничего не выйдет.
Кстати, Кирилл. Вчера она нашла в столовой сервированный ужин и записку от него с пожеланием приятного аппетита. Пожалуй, сегодня она может переходить к пункту номер два своего плана (в котором, впрочем, была не очень уверена). Если не удалось соблазнить его красотой, будет брать умом. Вчерашняя беседа с Яном настолько вдохновила ее и придала веры в собственные силы, что Мона не сомневалась – она уже может поддержать разговор. По крайней мере на тему книг.
Быстро приняв душ, нанесла на лицо легкий макияж, надела брюки и бирюзовый кашемировый свитер, которые обнаружились в шкафу. С удивлением отметила, что ей нравится, как она выглядит.
Странным образом утром она не выглядела уставшей. Наоборот: розовое, словно фарфоровое, лицо, светящиеся глаза, удачно уложенные волосы. Девушка дышала тем очарованием молодости и красоты, которое невозможно стереть с лица и которое даже самые обыденные лица наделяет особым светом.
Напевая под нос простенькую мелодию из прошлой жизни (удивительным образом ее жизнь разделилась на до и после ее похищения и чем больше времени проходило, тем более призрачной казалась ей эта жизнь «до»), Мона вошла в столовую и остановилась, с удивлением оглядывая пустое пространство. Ни Кирилла, ни малейшего намека на завтрак. Лишь на столе, на том месте, где обычно стояла ее тарелка с кашей, лежал лист бумаги. Мона подошла ближе и обнаружила записку – «Ваш завтрак ждет вас на кухне, Мария. Help yourself».