* * *
В день встречи с Идо сестра Герхад лежала на больничной койке и оплакивала свою карьеру, потерянную вместе с рукой. Она знала, кто он такой. Вся больница знала, как доктор работает с киберпациентами. Сестра сама направляла их в клинику Идо.
Когда он сказал, что не только спасет, но и улучшит ее карьеру, сестра не поверила своим ушам. Иногда болеутоляющие дают странные последствия, особенно если они произведены непонятно кем и где. Например, галлюцинации. Герхад работала в больнице, а Завод сокращал поставку медикаментов, и местной аптеке приходилось отчаянно импровизировать. Как результат, в последние две недели пациенты с поломанными костями нередко выходили и начинали играть в футбол, а страдающие от мигрени по ночам бушевали на дискотеках и норовили целовать всех подряд. Никто не жаловался, но это не решало проблемы.
Завод пообещал наладить снабжение, но когда, не уточнил. Главная сестра сказала, что ничего не поделаешь, остается молиться и, ради всех святых, беречь себя.
Через три часа кончилась смена, и сестра Герхад вышла из больничных дверей в тот самый миг, когда ошалевший гирогрузовик пропахал фасад больницы, вышиб все окна, вырвал полдюжины только что высаженных растений, пару знаков «Стоянка запрещена», а заодно и левую руку сестры Герхад.
Она почему-то осталась в сознании, но в памяти случились диковинные нестыковки. Вот сестра ступает на тротуар, за спиной закрывается дверь – а вот она лежит на тротуаре среди осколков стекла, обломков цемента, комьев влажной темной земли и выдранных цветов. Герхад помнила, что ее рука вдруг пропала, а с ней и карьера, сколь бы скромной она ни казалась.
Конечно, работа сестры – не совсем то, на что она когда-то надеялась. Приходилось жуткое число раз латать одних и тех же людей, повторяющих одни и те же ошибки. Болели ноги, да так, что от пяток до бедер казались сплошным синяком. А сколько она навидалась блевотины…
Но бывали и хорошие дни, когда сестра встречала людей, отказавшихся поддаваться обстоятельствам или, по крайней мере, не бывших злейшими врагами самим себе. А еще были дети, особенно те, кто еще не начал быстро взрослеть.
Платили скверно, а временами совсем никак. Уволить не могли никого – катастрофически не хватало рабочих рук, поэтому просто урезали зарплату. Притом Завод всегда выражал искреннее сожаление под звуки очередной партии товара, несущейся по трубе прямо над больницей в ближайший распределительный центр. Чтобы свести концы с концами, приходилось работать сверхурочно, и не по тарифу сверхурочных, а за обычную плату. Порой и того меньше.