Водитель повез их на виллу Талоса Они просидели на заднем сиденье автомобиля несколько минут, прежде чем Талос заговорил:
— Что тебе сказал мой дедушка?
Его это беспокоит? Его не волнует что король отдал ей семейную реликвию?
— Он говорил мне на ухо, чтобы ты не слышал, — беспечно ответила Амалия.
— Не глупи. Я его внук. У нас нет секретов.
Она наконец-то осмелилась посмотреть на него:
— Ты ловко прячешь свои секреты. Должно быть, это умение передается по наследству.
— Ты сознательно говоришь загадками? — спросил он.
— Почему ты не сказал мне, что он болен?
Талос стиснул зубы. Ее сердце разрывалось, она хотела пробить брешь в стене, которой он отгородился от нее. Еще до того, как они стали любовниками, она знала, что может прикоснуться к нему. Однако сейчас он наверняка уклонится от ее прикосновения.
— Болезнь моего деда не является предметом праздных сплетен.
— Я это понимаю. — Она вздохнула. — Но если бы ты сказал мне правду о его здоровье с самого начала…
— И что? — язвительно спросил он. — Ты бы согласилась играть для него сразу и мне не пришлось бы тебя шантажировать?
— Я не знаю. — Она крепче сжала руками бархатный футляр скрипки. — Я не знаю, могло ли быть по-другому. Ты не дал мне шанса это узнать. Но я не понимаю, почему ты скрыл от меня болезнь своего деда. Мы с тобой были любовниками более двух недель.
У Талоса было много возможностей рассказать ей обо всем. Она не раз спрашивала, что с ним происходит.
— Не воображай, что я чем-то тебе обязан, раз мы с тобой спим.
Талос никогда не был с ней так холоден. Его отношение шокировало ее.
Машина остановилась — водитель открыл для Амалии дверцу.
Она вышла из машины и вошла в коттедж. Талос не сказал ей больше ни слова. Он не поцеловал ее и не пожелал спокойной ночи.
Она вздрогнула, услышав, как автомобиль отъезжает в сторону виллы.
Ей казалось, будто ее ноги стали свинцовыми. Она скинула туфли и положила скрипку Каллиакисов на рояль.
Не воображай что я чем-то тебе обязан, раз мы с тобой спим.
Он действительно так сказал. Когда до нее до конца дошел смысл этих слов, она почувствовала сильнейшую боль в душе и ярость.
Как он посмел разговаривать с ней так, будто она была для него ничего не значащей любовницей?
Движимая яростью, она, почти не понимая, что делает, распахнула входную дверь и выбежала в ночь. Пробегая среди деревьев, она увидела огни виллы Талоса на расстоянии и свет фар подъезжающего к дому автомобиля.
Она вдруг рванула с места и понеслась на виллу. Она еще ни разу не бегала так быстро. Ветер хлестал ей в лицо, юбка голубого платья развевалась у нее за спиной.