Нам несли цветы, пирожки, конфеты. Семьи, чьи близкие погибли от рук Ахмеда дарили нам подарки. Усадьбу охраняли воины из личной королевской гвардии. Но, несмотря на весь квардак, я была дома. И неважно где я, неважно что происходит вокруг, мой дом там, где мой муж. Я читала вечерами ему книги, а он накручивал на пальцы пряди моих волос. Я так счастлива! Всё у нас будет хорошо!
Вечером второго дня явилась графиня, она сходу обняла меня, "свою дорогую девочку". А за ужином она авторитетно, с чувством рассказывала, как, благодаря ей, я вышла замуж за Кирилла. Говорила, что знала, что из меня выйдет толк, что я замечательная девушка. Предложила мне своё сопровождение на приёме во дворце. Я с трудом сдерживала смех. Вот ведь чудо! Стоило обществу взглянуть на меня благосклонно, и вот я уже "дорогая племянница"
"Любимой тётушке" я подарила ширакное и безумно дорогое ожерелье. На подарки султана я смотреть не могу, а ей оно подойдёт.
О ночах, проведённых с султаном мой любимый не спрашивал, а я не решалась начать столь щекотливый разговор.
На следующее утро после визита тётушки, мне доставили огромную корзину с черными розами. Здесь же, в золотистом конверте лежала записка.
Дорогая моя кисонька, наконец-то я нашел тебя. Быть изнасилованной на конюшне этим ублюдком было ужасно, но ещё хуже, что ты теперь связана с инвалидом. Я видел твои синяки на лице. Бьёт. Ты всегда была строптивой, крошка! Гзрячая моя киса.
Сегодня в шесть вечера я жду тебя в гостинице "Купидон", поверь мне, я смогу утешить тебя, покажу какого это любить настоящего мужчину.
Как всегда любящий тебя, Я.
Ничего более оскорбительного я не слышала никогда в жизни! Как только мой бывший женишок додумался до такого! Это прямое оскорбление знати, попытка соблазнения замужней женщины! Да за такое могут на несколько лет в тюрьму посадить! И, был бы Кирилл на ногах, он бы просто убил этого мелкого подонка! Как же, нашел он! Ущемленное достоинство взыграло?
Пойти с этим в полицию? Ну, во-первых, глупо. Этим я могу невольно унизить мужа. А во-вторых, я всё же очень уважала отца этого недоразумения, тепло относилась к его маме. И мне совсем не хотелось сделать им больно. Но проучить-то его надо!
Я приложила ладони к моим горящим щекам. Точно! Цветы! Черные розы! Тонкое оскорбление должно сыграть мне на руку!
Я быстро набросала записку, вложила три монеты и послала слугу вместе с розами выполнять моё поручение.
Едва сдерживая смех, уже не торопясь, я написала ещё одно письмо. И тоже отправила, только уже другого слугу.