— Это не значит, что моя семья замешана.
— О, значит тот факт, что вы вломились в мой дом, похитили нас и привезли сюда, не вызывает у тебя подозрений? Что никто не был заинтересован в Оливии до тех пор, пока тетушка Лиз не почувствовала меня? Чушь собачья.
— Эмбер.
— Нет. — Я вцепилась руками в волосы. Я знала, что они будут торчать в разные стороны, но мне было все равно. — Записка на той игрушечной машинке «мертвые должны оставаться мертвыми»? А потом петля. — Хайден прищурил глаза.
— Какая петля?
Упс. Я сделала шаг назад.
— Это неважно. А важно то, что никто другой о таких подробностях не знает.
— Я думал об этом, — сказал он после нескольких минут тишины. — Я не игнорирую очевидное, но я не могу и не стану, верить, что моя семья имеет к этому отношение. Извини, Эмбер, но вместо того, чтобы рассуждать о том, насколько зловещая моя семья, мы могли бы думать кто на самом деле за этим стоит.
— А, так вот чем ты занимался? Доказывал себе, что твоя семья не виновна? Ну, удачи тебе с этим.
До меня дошел запах чего-то горящего, губы Хайдена превратились в тонкую линию, а глаза стали черными. Я знала, что это был удар ниже пояса.
— Ты закончила?
— Нет.
— А я закончил. — И на этом он ушел.
— Хайден! — закричала я, чувствуя, как слезы обжигают глаза.
Он остановился, но не повернулся. Мое сердце подскочило к самому горлу.
— Ты жалеешь о том, что произошло в хижине?
Мне не потребовалось дополнительных объяснений. Судя по тому, как он напрягся, я поняла, что он знал, что я имею в виду его признание и то, как близки мы были и как сильно хотели большего.
— Нет. Я жалею не об этом, — сказал он.
И вот Хайден ушел, а я осталась стоять на месте с осознанием того, что между нами все кончено так и не успев начаться.
* * *
После этого все пошло наперекосяк.
Наши с Хайденом поездки в школу были напряженными и обычно заканчивались ссорой на подъезде к парковке. Я все утро пыталась побороть его твердую уверенность в том, что его семья не причастна ни к чему из произошедшего. Для него же они были святыми и ангелами.
Даже, несмотря на то, что я понимала необходимость перестать на него давить, я никак не могла этого сделать. Мне нужно было, чтобы он, чтобы кто-то, мне верил. Я не придумала все это. Для меня все было очевидно, но они были его семьей. Если уж совсем откровенно, я прямым текстом обвинила людей, которых он любит и которым доверяет, в убийстве.
Я даже не понимаю, зачем мы ходили на обед вместе, ведь тогда мы тоже ссорились, а к среде Фиби и Гейб присоединились к нам. Они словно почувствовали, что их присутствие нам необходимо.