Осталось Кукушкину последнюю зиму ходить в школу. Хорошо знакомая дорога! Стоит перейти через Молохту, выйти на проселок, а там уже ждут кожинские ребятишки и — дальше вместе. Снежок весело похрустывает под ногами. Дорога бежит и бежит.
Вот Ваня Рыбаков запевает:
Вы не вейтеся, «черные кудри»,
Над моею буйной головой.
Положи свои белые руки
На мою исхудалую грудь.
Несмотря на такие грустные слова, песня звучит задорно. Особенно залихватски получается дружно подхваченный припев:
Цыганочка, ока, ока,
Цыганочка черноока.
Черная цыганочка,
Ты мне погадай!
И опять начинает Ваня Рыбаков. Голос у него плавный, сочный, звенит в морозном воздухе:
Вот осеннее утро настанет,
Будет дождик осенний мочить,
Из друзей моих прежних, товарищ,
Ни один не пойдет хоронить.
Песня бодро звучит в такт шагам, убыстряя их. И снова припев, на этот раз с подсвистом:
Винтовочка, бей, бей!
Винтовочка, бей!
Красная винтовочка,
Буржуев не жалей!
Так, с песней, ребята и проходят по бабаевскому посаду, потом мимо церкви к школе. Снова гам, толчея, чехарда на перемене и медленный пчелиный гул на уроках.
Кукушкин — первый ученик. Ему иногда Алексей Иванович дня по два, по три разрешает пропускать занятия, давая задание на дом. В это время Кукушкин помогает тете Поле по хозяйству. Носит воду, готовит корм для Буренки и Воронка, колет дрова. Он — работник.
Дед Павел умер неожиданно. Спал он в своем приделке на печке. Наверно, ночью во сне захотелось ему повернуться. Повернулся и упал. На полу стоял чугун с картошкой. Ударился дед Павел головой о чугун и умер. Принесла ему тетя Поля утром чай, а дед Павел был уже холодный. Похоронили его, маленького и седенького, на бабаевском кладбище, около церкви, рядом с могилами Матвея и Моти.
В приделок деда Павла переселился дядя Саша со своим верстаком и липкой.
— Мне тоже пора за дедушкой…
Здоровье его ухудшалось. Приступы кашля становились все длиннее и мучительнее. Тетя Поля отпаивала его молоком и медом, настоем малины и черничного листа, но и это не помогало. Дядя Саша слег.
Каждую весну на пасху ребята собирали у местных охотников порох и керосин на фейерверк.
На втором этаже бабаевской колокольни, не там, где колокола, а пониже, у амбразуры прикрытого деревянным щитом окна, стояла пушка — кусок толстой железной трубы, вделанной в дубовый пень. Из пушки во время крестного хода и стреляли ребята. Они зажигали и плошки на оградах. На кладбище вокруг церкви по ограде всю ночь празднично мелькали яркие языки пламени.
Конечно, это занятие не могло обойтись без Кукушкина. На прошлогоднюю пасху, собрав четыре коробки пороха, они с Ваней Рыбаковым зарядили пушку, забив пыжом порох, после пороха забили в ствол вместо снаряда камней и гвоздей. Приставили фитиль. Приготовились, засев снаружи за деревянным щитом. Пушку нацелили в противоположное окно и стали дожидаться, когда поп Александр выйдет из церкви.