Мы останавливались у дверей, мне открывали окошки и показывали все новых и новых заключенных. В основном это были мужчины, но встречались и женщины. Грязные, в кровоподтеках. Складывалось ощущение, что ими не только питались, но и били, а может, и не только. Во взглядах, украдкой брошенных в мою сторону, не было ничего. Ни надежды, ни желания жить, ни уж тем более призыва о помощи. По сути, мне показывали тела, давно лишенные душ.
— А вот это, — произнес вампир, растягивая губы в предвкушающей улыбке, — пыточная.
— А вот без этой комнаты я точно обойдусь! — резко произнесла я, упираясь ногами в пол.
Перед взором предстал музей «Кунсткамера» в любимом родном городе, а мое шоковое состояние сохранилось до конца экспозиции. Вряд ли вампиры покажут мне что-то более извращенное. Хотя…
— А гроб со штырями внутри у вас там есть? — поинтересовалась я.
— Гроб? — удивился первый.
— Со штырями? — изумился второй.
— А зачем? — подался вперед третий.
— Ну как же… — растерялась я. — Кладешь туда тело, желательно живое, закрываешь, и десятки кольев втыкаются в существо, пронзая его насквозь. Если не повезет, то обреченный сразу не умрет, а смерть его будет долгой, от потери крови.
— А кровь куда? — озадачился первый вампир.
— Да хоть сцеживайте! — разозлилась я. — Раз нет, то и думать не стоит!
— Ну почему же… — выдохнул второй, постукивая увеличенным коготком по губе. — В этом что-то есть…
Мысленно надавав себе подзатыльников, я резко развернулась и направилась в обратную сторону. Хватит с меня этих ужасных катакомб. Это не мой мир, не мои правила и уж точно не мои проблемы. Все, достаточно, пора домой. Где там Тавир? Я готова найти эту долбаную диадему, достану хоть из-под земли!
Не скрывая решимости во взгляде, я добралась до конца коридора, молча проигнорировала вопрос во взгляде Азима и, лишь поднявшись по лестнице вверх и остановившись на площадке, резко обернулась, чтобы, сцепив зубы, прошипеть:
— Не прощу! Отомщу, забуду и отомщу повторно!
После чего шумно выдохнула, развернулась и поспешила к себе в комнату, напрочь игнорируя вопросы от горгульи.
* * *
Ворвавшись в комнату, я обернулась на пороге, строго-настрого запретила стражам пускать ко мне хоть кого-то. Затем заперлась изнутри и разрыдалась, предварительно рухнув на кровать ничком. Когда слезы кончились, а плечи прекратили содрогаться, я села и, растирая кулаками глаза, в сотый раз повторила, что меня все это не касается. Что это не мой мир, не мои проблемы и уж тем более не моя головная боль.
— Госпожа? — из темного угла раздался едва различимый голос. — Может, поесть?