— Да, легче бы на сердце стало, — подтверждает Янис.
Видимо, с ними соглашается и Коркия. Он молча кладет на плечо Михайлову руку.
Степан Иванович и Шерали переглянулись.
— Не будем тревожить их. Не подкачают ребята, — шепчет комиссар.
Командир кивнул головой. Пройдя несколько шагов, он, теребя короткий ус, как бы отвечая своим мыслям, говорит:
— Да, крепкие ребята, с добрым сердцем.
Командир и комиссар направляются дальше. Вот под оголенными кустами орешника устроились двое партизан.
— Кто здесь? — спросил комиссар, но сразу же узнал: — А, это вы? Ну как, Шаров, окрепли? Выдержите сегодня?
— Спасибо, товарищ комиссар, окрепли! — слышится задорный ответ. — Выдержим. И не только сегодня. Если уж один раз ушли от смерти, она теперь к нам не сунется. Скажет: зачем зря время терять?
— Ну, мы ее гитлеровцам направим, — засмеялся Шерали. — Там ей работенки хватит.
— Я тоже так думаю, товарищ комиссар.
— Добро, — улыбается командир. — А теперь, друзья, отдыхать.
Надвигается ночь. Холодная темная ночь. Ночь перед боем. Ветер перебирает ветки деревьев. Сердито шуршит снегом. Не греет ночную землю холодный свет редких далеких звезд. Все вокруг замерло в ожидании.
Медленно тянулись минуты за минутой.
…И дот перед рассветом в небо взвились три красные ракеты. Бой сразу начался в пяти местах.
Гитлеровцы, вначале ошарашенные, вскоре пришли в себя и дрались ожесточенно. Партизаны, используя преимущество внезапного нападения, косили их беспощадным огнем. Метр за метром отвоевывали народные мстители «Пятидорожье».
Движение ненадолго приостановилось у самого подступа к перекрестку: бойцы наткнулись на колючую проволоку в несколько рядов.
Не такие преграды видел, например, Коркия. Он сбросил шинель и, ловко перерезая проволоку, полз дальше. За ним продвигались другие партизаны. Дорога на перекресток была открыта.
Бой разгорался.
Несколько раз узел дорог переходил из рук в руки. И только в полдень партизанам удалось закрепиться.
Гитлеровцы, однако, снова собравшись с силами, сделали попытку атаковать партизан.
Бойцы «Маленького гарнизона» прекратили огонь, терпеливо ждали: пусть фашисты подойдут поближе.
Гитлеровцы ползли и ползли, словно муравьи. Тишина их встревожила, но не остановила.
Первым заговорил ручной пулемет Василия Михайлова. Затем грянул залп… Второй, третий. Посыпалась скороговорка автоматов.
Фашисты стали окапываться. Огонь их стал организованнее, эффективнее.
Комиссар с тревогой осматривался вокруг. Он видел: то там, то тут замолкали партизанские винтовки или автоматы и чья-нибудь голова уже неподвижно лежала на жестком снежном настиле.