Степан Иванович сходил на перрон, снял с доски пожарного инвентаря лопату и прошел на несколько метров в лес.
Он остановился у одинокой березки, осмотрелся, нашел место, где меньше всего сплеталось корней, и стал копать. Через несколько минут его сменил Шерали.
Так был похоронен пограничник. Так появилась первая могила в тихом лесу рядом с маленьким, тихим разъездом.
На березе перочинным ножом Козлов вырезал обыкновенное имя «Василий». Фамилии красноармейца он не знал. Подумав немного, Козлов добавил дату: «24 июня 1941 г.».
Постояв над могилой, они, не сговариваясь, пошли к перрону.
— Вот что, — решительно сказал Степан Иванович, — возвращайся в сторожку. А я…
Козлов осмотрелся, словно собирался проститься с разъездом, но промолвил неожиданно совсем другое:
— А я пока останусь. Как увижу, раскушу, в чем дело, — сразу же к вам… — Он подумал и добавил: — Там и решим, что делать. А ты иди. Слышишь?
Со стороны большака раздался нарастающий гул моторов.
— Это уже танки… Конечно, танки. Только чьи?
— Со стороны границы… — пояснил Шерали. — Немцы…
Козлов и сам сразу же догадался, чьи это танки, он смотрел на Шерали, ждал от него подтверждения. Шерали кивнул головой.
— Да, танки… — повторил он.
— Я же туда людей послал… Вместо наших машин они встретят их, немцев…
— Не все ли равно, Степан Иванович, — спокойно произнесла Аня. — Здесь ли будут встречать, там ли… Уже поздно что-либо предпринимать.
Аня стояла в двух-трех шагах от мужчин, прислонившись к дереву. Испуг от вида погибшего пограничника прошел. Девушка с каким-то странным спокойствием наблюдала за торопливыми, необычными похоронами и, казалось, совсем не обращала внимания на разговор мужчин. Да и они о ней забыли.
Козлов удивился.
— Ты здесь, Аня? — и, согласившись с ее доводом, кивнул головой. — Действительно, что можно предпринять.
— Дядя Степан! Дядя Степан!
Мальчишка снова появился на краю перрона.
— Пассажиры бегут сюда… Много-много…
— Степан Иванович, нужно успокоить людей. Объяснить им… — Шерали сам не знал, как успокоить, как и что объяснить, хотя и взялся подсказывать Козлову. — Ну, что-то сказать…
— Успокоить? Может быть. Ведь по существу это мирное население — женщины, дети, старики. Война не их дело… — Начальник разъезда осторожно нащупывал мысль и, наконец, жадно ухватился за нее. — Конечно, не их дело! Значит, враг не тронет никого. Значит, можно спокойно им разойтись. По домам разойтись.
Аня слушала Козлова и в такт его отрывистым фразам еле заметно кивала головой.
— Так и нужно говорить… — уже твердо решил Козлов.