— Ну закрывайтесь, закрывайтесь, — торопливо согласилась Марфа.
— После собрания бюро еще будет… — поставил Опанас Гаврилович «коменданта» в известность.
— Это лучше… — И, думая о своих хлопотах, бабка чистосердечно созналась… — Лучше бы сразу бюро.
— Ну, ну… Это в твои обязанности не входит…
На собрании первым выступил Степан Иванович. Вначале он предложил почтить память партизан, погибших в последней операции.
Коммунисты молча поднялись. Легким кивком головы Козлов разрешил сесть.
— Конечно, мы освободили из неволи десятки людей… Это большое дело. Но обидно, что о дальнейшей судьбе людей мы не можем пока побеспокоиться.
Партизаны хорошо понимали своего командира. Действительно, что они могли предпринять?
— Делать из отряда лагерь беженцев мы не можем, — продолжал Козлов. — Только несколько человек, способных держать оружие и воевать, нужно оставить в «Маленьком гарнизоне». А сколько после разгрома эшелона блуждает еще по лесам… Когда доберутся до деревень, конечно, расскажут людям о случившемся. Представляете, что если потом дойдет до крестьян вторая весть, третья, четвертая. Представляете, насколько легче будет людям жить!
Степан Иванович сжал кулак и восхищенно заключил:
— Значит, мы не имеем права на отдых. Действовать и действовать!
И Козлов рассказал о новой операции.
За Сосновкой немцы оборудовали временный аэродром. Вероятно, он служит промежуточной базой.
— Райком не настаивает на этой операции, — предупредил Степан Иванович. — Нам предложено обсудить, обдумать. Аэродром хорошо охраняется. Значит, необходим внезапный сильный удар. Сможем ли мы справиться?
Козлов оглядел присутствующих.
Молча сидят коммунисты. Некоторые из них, казалось, думают о чем-то своем, далеком. Но Степан Иванович знает этих людей, с кем совсем недавно его свела война.
Сидят коммунисты — ядро отряда, основа «Маленького гарнизона».
…Положил руки на стол Михайлов. Младший командир Красной Армии. Ему оставалось дослужить четыре месяца.
— Готовишься, Михайлов? — спрашивал комиссар батальона, один из тех, кто рекомендовал бойца в партию.
— Рановато готовиться.
— Обдумать нужно. Чем займешься дома?
— К дереву вернусь… Ждет, наверное, мастерская.
— Это хорошо… — соглашается комиссар. — Руки у тебя золотые. Много радости принесут людям.
При этих словах Михайлов опускал голову. Не любил он красивые слова. Хотя знал, что в маленьком сибирском городке его руки действительно называли золотыми.
У мастерской было много заказчиков. И почти каждый из них старался заполучить мастера Михайлова. Приглашали его в дом. Накрывали стол, вытаскивали обязательную поллитровку. Столяр сразу же отодвигал стакан.