«Когда-то мы с Дестини делили эту комнату… до того, как начались убийства… до того, как пролилась кровь… до того, как пришел ГОЛОД».
Она видела свою постель, аккуратно застеленную. Своего старого плюшевого леопарда, который сидел на кровати, словно охранял ее. Полки с компакт-дисками, а над ними — плакат группы «Radiohead».
Она почувствовала внезапный приступ… чего? Печали? Одиночества? Тоски по своей былой жизни?
Ни за что.
«Ни за что. Я ничего не чувствую. Это всего лишь голод, и только».
Но она представила себе Росса. Вот они сидят, обнявшись, на краешке ее кровати. Ее руки в его волосах. Его руки крепко сжимают ее. Он целует ее… целует долго-долго, пока они не начинают задыхаться, пока их губы не становятся сухими и потрескавшимися. Они целуются, а потом…
«Нет!
Не хочу я ничего вспоминать. Ничего я не чувствую. Ничегошеньки».
Она оттолкнулась своими тоненькими ножками, изо всех сил захлопала крыльями, чувствуя кожей теплый воздух, и понеслась прочь от дома, в угольно-черную небесную высь.
Она летела над кронами деревьев, вдыхая теплый воздух, отбросив прочь все мысли, кроме мысли о пище. И на городской окраине, где заканчивались последние маленькие домики, в нескольких кварталах от каменоломни, она нашла парня, только и ждущего, чтобы ее подкормить.
Он стоял у обочины возле своего мотоцикла «Харлей», с блестящим синим шлемом в руках, свет уличного фонаря играл на гладко выбритом черепе, под носом топорщились темные густые усы. Черная жилетка поверх черной же футболки, черные джинсы в обтяжку. Ковбойские сапоги с массивными каблуками.
Ливви приземлилась на тротуар в следующем квартале и быстро приняла свой человеческий облик. Разгладила на голых ногах короткую юбчонку, поправила топ и направилась к байкеру.
— Эй, как жисть? — спросила она, глядя в его прищуренные карие глаза.
Он пожал широкими плечами.
«Парень, видать, качается по двадцать часов в сутки, — подумала Ливви. — Но отбиться от меня ему сил не хватит».
Он осклабился и похлопал по сиденью мотоцикла.
— Хошь прокачу?
— Да нет.
Она опустила голову, протаранила его лбом и швырнула на спину, прежде чем он успел сообразить, что происходит. Синий шлем покатился по тротуару.
Со стоном он попытался подняться на ноги. Но Ливви уже взгромоздилась сверху и возила ему клыки в нежную кожу под подбородком. Из его рта вырвался вопль боли. Но тут же перешел в сипение, когда Ливви начала пить.
Через несколько секунд он безвольно распластался на спине, поскуливая, будто испуганный пес. Ливви прижимала его руками к асфальту. Ее волосы рассыпались по его лицу, а она пила, громко причмокивая и урча от удовольствия, когда густая теплая жидкость лилась ей в горло.