— Мне нравятся эти синие тени для век. Такие старомодные, — сказала Ливви. Она повернулась к двум своим новым подругам, Сьюзи и Монике. — Как смотрится?
— Потрясающе, — ответила Сьюзи. — Но погоди. У тебя помада на подбородке. — Она приложила салфетку к темному пятну на подбородке Ливви. — Вот.
— Это коричная помада или виноградная? — спросила Моника. Она отодвинула Сьюзи в сторону, чтобы получше рассмотреть Ливви. — При таком освещении толком не разобрать.
С потолка на длинном шнуре свисала обыкновенная шестидесятиваттная лампочка.
Ливви забрала у Сьюзи салфетку и промокнула губы.
— Она черная. Для ночи. Моего любимого времени суток.
Моника усмехнулась.
— И моего. Время веселья. — Она жадно облизала полные, темные губы. Потом взяла расческу и принялась расчесывать свои длинные темные волосы.
— О, это время свиданий, — добавила Сьюзи.
— Каждая ночь — это ночь свиданий, — сказала Моника, — когда ты голодна.
Ливви повернулась к Сьюзи.
— Ты с нами?
— Я считаю, выходить нужно порознь, — ответила Сьюзи. — Разведать обстановку. Поискать свежее мясцо. Понимаешь? А потом можно встретиться.
Ливви разглядывала лицо Сьюзи, невероятно бледное, почти как снег. Сьюзи была бессмертной уже очень давно, так давно, что и сама не помнила, когда ее обратили.
Как-то ночью, когда луна еще стояла высоко в небе, а три девушки уже насытились и от того были довольны и благодушны, Сьюзи поведала Ливви и Монике свою историю. Немало тягот выпало на ее долю, ей приходилось путешествовать из одного города в другой, а в мегаполисе неподалеку от Темных Родников она чуть не пала жертвой местных охотников за вампирами.
«Мытарства оставили след на ее лице», — подумала Ливви. Бледная, тонкая, словно бумага кожа обтягивала череп так туго, что скулы, казалось, вот-вот прорвут ее и высунутся наружу. Волосы были жидкие, тонкие. Руки тощие, словно рукояти от метел, пальцы костлявые, будто у скелета. Глаза глубоко ввалились в глазницы.
Она пыталась скрывать это тоннами косметики и модной одеждой, молодежной одеждой. И держаться старалась преимущественно в темноте, нападая, только когда жертва сама подходила достаточно близко. Тем не менее изменения зашли слишком далеко, и ей уже ничем не удавалось скрыть своей принадлежности к племени бессмертных.