— Авария, — сообщила Дестини. — Кто-то на внедорожнике въехал задом в «мини».
— А-а-а. — Патрик скривился. — «Мини» вдребезги. Почему бы внедорожнику не подыскать себе жертву по размеру?
Высокий мужчина в помятом костюме орал на работника стоянки, потрясая кулаком. Две женщины в свою очередь орали на него.
— Пойдем-ка отсюда, — сказал Патрик. Он посмотрел на полную луну. — Такая чудесная ночь. Не желаешь ли прогуляться?
Дестини с улыбкой взяла его за руку.
— Отлично. Знаешь парк Дрейка?
Он покачал головой.
— Нет.
— Там есть одна тропинка, по которой я очень люблю гулять. Ночью там чудесно, особенно при полной луне. — Дестини тоже взглянула на луну. — А ведет она к симпатичному ручейку.
— Пошли, — сказал Патрик. Внезапно он почувствовал такой зверский голод, что вынужден был вытереть с подбородка сгусток слюны, и лишь понадеялся, что Дестини этого не заметила.
* * *
Они подъехали к парку Дрейка. Патрик нежно держал руку на плече у Дестини, пока они пробирались к ручью по извилистой земляной тропинке через сплетения деревьев и кустарников.
Когда они пришли, Дестини стала рассказывать о своей работе в закусочной, о своем отце-ветеринаре, о своем младшем брате Майки… Патрик не слушал. Голод ревел у него в ушах, словно грохот прибоя, раз за разом разбивающегося об океанский берег.
Он не мог слышать ее. Он мог думать лишь о своей жажде, о гложущем чувстве в животе, о боли… боли…
Луна уже поднялась достаточно высоко. В воде разлился серебристый свет, отчего казалось, будто журчащий ручей сам сияет и переливается.
Дестини взяла Патрика за руку. Она любовалась искрящейся водой.
— Разве это не прекрасно?
— Да, — выдавил он. Он понял, что уже не в силах сдерживаться. — Да, верно.
Она сжала его руку.
— Когда свет луны отражается в воде, становится светло, как днем.
— Да, — снова согласился он. Его клыки выскользнули из-за губ.
Дестини любовалась ручьем.
— Я все болтаю, болтаю… — проговорила она. — А ты так ничего и не рассказал мне о себе.
— Ну… — Его мысли путались. Сияющие огни переплетались в его голове с дикой, пульсирующей музыкой. Голод был так силен, что ему хотелось запрокинуть голову и завыть.
Вместо этого он схватил Дестини за плечи. Зарылся лицом в ее шею. Вонзил клыки глубоко в нежную плоть ее горла.
Он впивался все глубже, издавая громкие, сосущие звуки, крепко удерживая ее и упираясь лбом ей в подбородок. А потом он отшатнулся назад с возгласом отвращения. Голова его кружилась, желудок свело.
— Не-е-е-ет! — вырвался у него полный омерзения стон. Он отпрянул от нее, согнулся, и его начало рвать.