Перед моим приездом куратор выставки Света Усольцева связалась с музеем в Тюмени, сотрудники музея обратились в местное ФСБ, и в архиве мне нашли дело моего деда. Осталось приехать и ознакомиться. Однажды я коротко был в Тюмени, но это было так давно, что я не помню, почему я там был и зачем, помню только проспект с бело-жёлтыми торжественными домами с полуколоннами, тонкие берёзы вдоль тротуаров… и всё. В этот раз я прилетел сюда надолго, на неделю, меня поселили в шикарный отель, на улице Республики, музей был через дорогу. Я позвонил в ФСБ и договорился о встрече. Когда уже вышел из гостиницы, понял, что я не взял ни бумаги, ни ручки. Искать канцелярский магазин не было времени, я зашёл в огромный дом, на котором было написано «Россия — моя история», что-то типа музея, там должен быть ларёк, где я смогу купить ручку. Ручка в ларьке была, но только в виде гусиного пера с портретом Пушкина на оперенье. Других не было, не было и карандашей, даже простых, деревянных с грифелем. Зато я купил за сто рублей блокнот ядовитого синего цвета с белой надписью «Россия — моя история» с клетчатой бумагой. Навстречу мне шли колонны школьников, ведомые учителями. Я посмотрел описание этого мульти-мединского, извините, медийного, комплекса и не нашёл ни строчки про то, что меня интересует сейчас, словно не было 37-го года, не было Гулага, не было сталинских репрессий. Видимо, современные историки так берегут психику народа, рассказывают только про царей и полководцев, про достижения и победы…
День был пасмурный, серый, как и все остальные дни, шёл мелкий снег, который сразу таял, упав на дороги, превращаясь в коричневую грязь. Областное управление ФСБ на улице Советской было окружено высокой металлической оградой, выкрашенной в тёмно-серый цвет, за ней — ни души, нажал кнопку, и сразу калитку дистанционно открыли. Дежурный в застеклённой будке спросил, кто мне нужен — я сказал: Оксана Ивановна Колосова, мне велели ждать в комнате справа. Комната очень просто обставлена: стол, несколько стульев, вешалка, справа в углу ещё один стол, письменный, на нём компьютер. И всё. Я сел на металлический стул на серое полумягкое сиденье и стал ждать. Коричневый стол был необыкновенно чистый, без царапин и пятен, как будто до моего прихода его вымыли с мылом и протёрли десять раз сухой тряпкой. Дверь открылась, зашла какая-то женщина, по-видимому, почтальон, она вытащила из большой сумки сотни конвертов разного формата, положила на стол. В дверь зашёл служащий конторы, в тёмном костюме, забрал всю корреспонденцию у почтальона и удалился. Почтальон сразу ушла. Я сидел и ждал. За окном пошёл снег. Вот ведь, думал я, пишут ещё письма, да так много, как в стародавние времена…