Взяв такси, я поехал по первому адресу на улицу Республики, вход с улицы Холодильной. Старинное тюменское кладбище имело вид неухоженный, сиротливый, из-под снега беспорядочно торчали металлические кривые кресты, ограды поломаны, валялись упавшие деревья. Я зашёл в контору, поднялся по тёмной шаткой лестнице, спросил какую-то мрачную толстую женщину в голубой кофте, как можно найти могилу по имени, меня отправили к директору. Это был молодой человек, которого я встретил ещё раньше на лестнице. Он развёл руками, сказав, что все книги учёта погребённых сгорели в 90-е, так что найти что-то не представляется возможным. Да и вообще от старого кладбища осталась малая часть, на его месте разбили сквер, построили жилые дома, а что осталось — перед вами.
Картина перед моими глазами открывалась ужасная: казалось, что живые объявили мёртвым войну, они гнули и ломали кресты, срывали звёзды и полумесяцы, рушили оградки, разбивали памятники, валили деревья, забрасывали мусором тропинки. Где-то иногда стояли редкие памятники, на которых можно было увидеть надписи, но и они читались с трудом. Может, я найду хоть одно из имён тех людей, что увидел в деле моего деда. Я пошёл наугад по заснеженному кладбищенскому пустырю, не выбирая дороги, да её и не было, никто здесь и не ходил зимой, кому в голову взбредёт посетить сей чертог запустения, умирающий погост, покрытый снежный саваном. Хотя за оградой шумел многолюдный город, проезжали машины, зажглись фонари. Я повернул обратно, сел в своё такси и назвал новый адрес: Полевая, 109, там где-то должно находиться Затюменское кладбище.
Снег резко усилился, пошёл почти сплошной стеной, смазывая пейзаж за окном автомобиля: серые многоквартирные дома, потом — двухэтажные и одноэтажные домики, с косыми, залепленными грязью воротами. Через пятнадцать минут остановились у авторемонтной мастерской, я вышел, не понимая, где же здесь может быть кладбище. Через дорогу деревянный дом на два окна, справа — магазин, за автосервисом — новый многоквартирный комплекс, он возвышался горой над двумя чахлыми берёзами, передо мной был пятачок земли с кирпичной стенкой, на которой висела табличка:
Здесь на этом месте захоронены
2194 человека
из них
из Тюмени 588
Ялуторовского района — 209
Нижнетавдинского района — 193
Юргинского района — 150
Заводоуковского района — 147
Омутинского района — 142
Исетского района — 109
Тюменского района — 102
Упоровского района — 89
Армизонского района — 4
Ямало-Ненецкого округа — 121
Ханты-Мансийского округа — 263…
И отточие, что означает — и так далее, потому что когда я сложил эти цифры, то не получилось 2194 человека, всё как-то наугад, приблизительно, как будто не люди они были, а как эти кирпичи, из которых сложена эта мемориальная стенка. Так что и тут я не нашёл могилы моего деда, где-то здесь в овраге у речки Бабарынка, закопаны кости всех невинно убитых людей, в этой песчаной болотистой земле, на которой сейчас стоит новенький жилой кооператив «Олимпия». А сначала на этом месте построили асфальтный завод, сровняв могилы с землёй, потом — жилые дома. И это не единственное кладбище в Тюмени, которое уничтожили, чтобы возвести жилые дома. Только люди без памяти и разума могут жить на могилах, строить дома, заводить потомство. Мёртвые не прощают живым уничтожение их могил, хилым будет дом, возведённый на костях предков, разверзнется когда-нибудь земля и поглотит беспамятное племя.