— Давно бы так! Люди! Вы видите! Сестра ест мясо жертвенного медведя!
Сидевшие у костров повернули головы к сестрам и, одобрительно кивнув, продолжили свою священную трапезу. Кайя была в восторге. Теперь уже никто не сможет упрекнуть их в том, что они с сестрой не соблюдают законы предков. Вот даже ворон, только что пролетевший над их головами, и тот видел, как Эльви ела мясо священного медведя! Кайя заметила, как эта большая черная птица, неожиданно появившись со стороны их селения, сделала круг над требищем, потом спланировала на свое дерево и скрылась в его густой дубовой кроне. Ворон не каркал, а значит, и не предвещал никакого несчастья. Девушки не знали, что еще несколько минут назад эта священная птица долго кружила над опустевшими жилищами их селения и уже собиралась сесть на крышу, под которой жили сестры, но вдруг передумала и села на другую. Там жил Аарне — страстный поклонник Эльви. Ворон посмотрел по сторонам и, трижды зловеще каркнув, вновь поднялся в воздух. Пролетая над требищем, он видел внизу большую толпу людей и среди них Аарне, жарящего над углями костра мясо убитого медведя. Юноша часто оборачивался в ту сторону, где сидели Эльви и ее сестра и, судя по всему, этому человеку было сейчас совершенно безразлично, что происходит в небе над этой обширной и многолюдной поляной.
Солнце постепенно зашло за линию горизонта, и скоро на смену ему в небе появилась большая и полная луна. Она осветила своим холодным светом потухшие угли костров и нойда, неподвижно стоящего на этой потемневшей и уже совершенно безлюдной поляне. Вскоре, со стороны Журавлиного озера, потянуло прохладой, и белесая полупрозрачная пелена постепенно укутала это опустевшее, ритуальное, место. Прошло ещё некоторое время и приглушенные голоса людей, ещё раздававшиеся со стороны жилищ, наконец стихли и над всем этим теперь уже безмолвным, лесным пространством воцарилась полная и абсолютная тишина.
Туман постепенно густел. Вот уже исчезли в его таинственных объятьях силуэты многочисленных сельских строений. Очертания ближайших кустов также стали расплывчатыми и теперь напоминали какие-то бесформенные сгустки темноты, хаотично разбросанные по краям опустевшей поляны. Все было готово к завершению последней части этого серьезного, и столь необходимого сейчас, ритуала.
Арви выкопал неглубокую яму, уложил туда кости и череп медведя и, посыпав их углями уже потухших костров, прикрыл заранее приготовленным дерном. Затем он взял бубен, поднял над головой, и над опустевшим уже требищем поплыла заунывная песня нойда, в которой он просил богов о помощи и защите. Меряне, уставшие, напуганные, но непоколебимо верящие в помощь богов, давно уже спали в своих теплых и уютных жилищах, и только где-то над плесом ещё можно было заметить небольшое, чуть заметное, зарево. Под утро оно постепенно померкло, а затем и исчезло полностью. Бубен стих и вскоре уже ничего не указывал на то, что здесь, на этой поляне, был совершен священный и очень значимый для племени, ритуал. Традиции были полностью соблюдены и, теперь оставалось лишь надеяться, что их всемогущие и всесильные боги и на этот раз не останутся равнодушными и помогут жителям села избежать надвигающегося на них несчастья. Именно об этом, так долго и искренне просил их нойд, и боги, благосклонно принявшие пожертвованного им медведя, теперь, уже не могли и не имели права отказать ему в этой важной и очень существенной просьбе.