От сильного удара обувь слетает, да. Но не сапоги, не ботинки на шнуровке. Чуни тоже на ноге крепят хорошенько, хотя… Ну могли слететь, могли. Со всех троих? Возможно, конечно. Между камней провалились - не найдешь, даже если в воду не упали. В самом деле, не разулись же они, прежде чем прыгнуть с обрыва.
Речь не шла о том, как Холдор будет выглядеть во время похорон, - хоронить однозначно будут в закрытом гробу. На этот раз смерть постаралась на славу…
Пилить ножовкой череп, состоящий из мелких осколков, - это глумление над трупом. И над танатологом. Олаф пробовал обойтись ножом и отверткой, но затылочные кости только растрескались, пилить все же пришлось. И понятно было, что не на что там смотреть, извлеченные остатки сплющенного ударом мозга ничего не добавят к диагнозу, - но Олаф оставил свою совесть чистой и сделал как положено.
В общем-то, и описание переломов (прижизненных) к диагнозу ничего не добавило, и повреждения внутренних органов вполне соответствовали падению на камень с высоты в сто пятьдесят метров примерно. Перелом шейных позвонков, разрыв межпозвонкового диска с полным отрывом спинного мозга - тут Олаф обошелся отверткой и обушком топора.
Последний прием пищи - за двенадцать-четырнадцать часов до смерти. Как у Сигни. Смерть, понятно, была мгновенной.
Провозился Олаф долго, хмель, конечно, выветрился. А нужно было сходить за водой еще раз и вынести кастрюлю с нечистотами - глаза чуть не слезились. Фляга лежала за пазухой, и он подумал, что глотнуть спирта еще раз - это увеличение дозы и начинание недоброе, но не смог удержаться. Дал себе слово, что в третий раз точно к фляге не приложится.
Спирт обладал волшебной силой - сразу перестали мерещиться шаги вокруг шатра, не говоря о приподнявшемся настроении. Даже кураж появился - кто на меня?
Олаф выбрался из шатра, что-то нарочито насвистывая, и, оглядевшись по сторонам, громко спросил:
- Ну? И где же цверги? А? Кому кастрюльку на голову?
И тут же понял, что не стоило этого говорить. Вообще произносить вслух слова «цверги». Суеверная Ауне пугалась в таких случаях, шикала на него. Олаф не был суеверным (во всяком случае, старался найти какое-то «научное» объяснение своим суевериям), но тут ничего научного в голову не пришло. Просто - не стоило. Не буди лихо, пока оно тихо. Вспомнился холодок, истекавший из трещин в скалах, представились обращенные на него взгляды из темноты…
Далекий грохот прибоя мешал прислушаться. Так же как гул генератора и шорох лопастей ветряка.
Они разожгли сигнальный костер. Кто-то ударил Холдора по спине, а Гуннара по ноге и под ребра. Они мертвы - семь человек мертвы! - и незачем дразнить того, кто их убил. Кем бы (или чем бы?) оно ни было. Вот такое получилось «научное» объяснение… Обе руки были заняты кастрюлей, а хотелось потянуться за ножом. Но не выливать же это - это! - себе под ноги… И нож, наверное, не поможет: семь человек, пятеро здоровых ребят не смогли справиться со своим убийцей (убийцами?). Олаф с тоской подумал о «шепоте океана» - какая безобидная была версия. Удобная. Простая.