Лето. Нужно было вспомнить лето, то самое, когда он возил Ауне в Маточкин Шар…
Гонки на белухах посмотреть удалось только издали - пока Олаф добывал билеты в театр, на набережной не осталось места. Но, пожалуй, издали это зрелище было еще красивей: легкие лодочки, в которые впрягали белоснежных дельфинов, задумывались похожими на древнегреческие колесницы, и само соревнование вроде бы соответствовало правилам первых Олимпиад.
Зато Олаф поучаствовал в соревнованиях по плаванью (туда брали всех), и даже вышел в четвертьфинал, обойдя по времени не меньше сотни соперников. Понятно, нашлись пловцы получше - Олаф и не рассчитывал на большее. Он боялся, что Ауне не поймет, посчитает это поражением, но она так радовалась, так восхищалась… Они шли по опустевшей набережной, она заглядывала ему в глаза, а он никак не осмеливался обнять ее за плечо - держал за руку.
- О, гляди-ка, ноги! - раздалось за спиной. Нехорошо, развязно. И Олаф почему-то сразу догадался, о чем идет речь. Наверное, потому, что сам думал о ногах Ауне слишком часто. А может, потому, что на Большом Рассветном, в компании друзей-студентов, мог ляпнуть что-нибудь подобное вслед девушке в короткой юбке. Безо всякого желания оскорбить - чтобы показаться старше, опытней, прикрыть застенчивость…
- Ноги как ноги… - послышался ответ. И неизвестно, какая из двух реплик задела Олафа сильней.
Он повернулся резко, на пятках, выпустив руку Ауне.
- Я не понял…
Ребят было трое, примерно его ровесников, и они тоже остановились, глядя на Олафа оценивающе, с любопытством.
- Объяснить? - спросил тот, что стоял в центре, чернявый и узколицый. Это он, похоже, сказал «ноги как ноги».
- Лучше помолчи, - ответил Олаф. Способностей к миротворчеству он от отца не унаследовал.
- А вот рот мне затыкать не надо, - поморщился чернявый. - Если девушка не хочет, чтобы ее ноги обсуждали встречные, она надевает платье подлинней.
- У нас в общине при виде ног слюни не пускают. Эллины вообще летом ходили голыми, и что?
- Что что? Устраивали вакханалии. У вас в общине тоже свальный грех в ходу?
- Вакханалии устраивали римляне, у эллинов это называлось дионисиями, - усмехнулся Олаф. - И если ты еще слово скажешь, про мою общину или девушку, то сильно пожалеешь.
- Это вряд ли. Говорить я буду то, что считаю нужным.
- Тогда сочти нужным извиниться перед девушкой и можешь идти дальше.
- Оле… - Ауне робко тронула его за руку, но Олаф не обратил на нее внимания.
Понимал, что полез в бутылку на ровном месте, но внутри все кипело: будет этот городской позер учить Ауне, какой длины платья ей надевать! С намеком на ее бесстыдство!