- Тебя забыл спросить, могу я идти дальше или нет. - Чернявый двинулся вперед, на Олафа, и Олаф тоже шагнул ему навстречу. И первым отпихнул противника назад, легким толчком в грудь обеими руками. Тут же получил по рукам и в зубы. Ну и покатилось…
Их разнимали взрослые (и, надо сказать, это было непросто), растаскивали по сторонам, держали за руки. Посмеивались: что за праздник без драки? Потом появились дружинники в форме - те не смеялись, записали имена, пообещали Олафу отправить «телегу» и в общину, и в университет, а чернявому - и в общину, и в мореходное училище. И если Матти к драке отнесся спокойно, то в университете у Олафа потом были неприятности.
Он еще не остыл, дышал неровно, не чувствовал боли, внутри еще клокотало что-то - не злость, скорей возбуждение. А Ауне держала его за руку и поглаживала локоть другой рукой - хотела успокоить?
- У тебя кровь идет… Тебе не больно?
Олаф помотал головой, тронул пальцем ссадину на скуле - ерунда, конечно, но глаз заплывет… На костяшке кулака посерьезней проблема - порвал о чужие зубы. Должно быть, Ауне об этом, в самом деле кровь капает. В углу рта еще кровь, тоже небось распухнет… Челюсть плохо шевелится.
- Ты не прижимай к себе руку, штаны закапаешь. Надо бинт где-то достать.
Ауне вытащила из кармана мятый платок, встряхнула, подержала в руке.
- Я боюсь…
- Не бойся, - хмыкнул Олаф.
Она так трогательно дула ему на ранку, так осторожно промокала ее платком! Ему почему-то не пришло в голову сделать это самому. Ауне поднимала на Олафа испуганные глаза, голубые-голубые на солнце. И сказала вдруг:
- Не волнуйся, я больше в таком коротком платье никуда не поеду.
- Ты чего? Обалдела? Даже думать забудь! - злость на чернявого снова вскипела внутри, Олаф посмотрел по сторонам: не видно ли этого гада поблизости? - Мне нравится, понятно? А что разные недоумки будут говорить - это их не касается!
- Тебе правда нравится? - она порозовела, облизнула губы от смущения.
- Правда… - Олаф тоже смутился вдруг. И уже собирался малодушно отвести взгляд, сделать вид, что так и надо… На набережной почти никого не было, праздник переместился к центру города… Только перепачканная кровью рука мешала. Олаф давно собирался это сделать, он целый месяц думал, как это сделает… Если не сейчас, то когда еще? Вот сейчас, когда она подняла лицо и смотрит в глаза… Прыгнуть с Синего утеса было проще.
Он обнял ее неловко, левой рукой, и поцеловал. Кто-то прошел мимо со словами: «Ох, бесстыжие…», но Олаф пропустил замечание мимо ушей.
По-настоящему он полюбил ее потом, уже после свадьбы.