Волков и сам это видел, он шёл вдоль стены, у которой на палках висели кирасы, кирасы, кирасы. Он остановился, проверил ремни, кожу, всё было в порядке, кирасы были не новые, но они находились в отличном состоянии. Дальше шли шлемы, все добрые. Наплечники, совсем новые. Дорогие перчатки, не хуже чем у него, ещё кольчуги. Новые крепкие стёганки, подшлемники. В больших бочках стояли десятки новеньких алебард, и десятки пик и копий.
Пока он всё это осматривал, Сыч, не переставая говорил, как всё это можно вынести через ход, и сколько всё это будет стоить.
– Арбалеты видел?– Перебил кавалер Сыча.
– Там у двери,– махнул рукой Сыч, – и арбалеты и стрелки к ним в бочках. Полные бочки стрелок.
– Стрелки,– передразнил его Волков и пошёл туда, куда указывал Сыч.
Фриц пошёл с ним. Арбалеты были не Бог весть какие, не новые, но и не плохие. За то болтов к ним, и вправду, целые бочки. А ещё он нашёл четыре почти новых аркебузы.
– Порох должен быть,– сказал он Сычу.
– Может в тех бочках, – указал Сыч в темноту.
Волков запустил руку в бочку, в которую не попадал свет, и нащупал там… Сначала он даже не понял, что это. Круглые тяжёлые шарики. Вытащил их на свет пригоршню и разглядел. Это была крупная картечь. Он глянул на Фрица, который с интересом заглянул в его ладонь.
– Пушки, видел здесь пушки?– Спросил кавалер.
– Нет,– мотал головой Фриц Ламме.
– Должны быть, не может быть, что в арсенале такого богатого города не было пушек.
– А, мы в арсенале!– Догадался Сыч.
– Ну не в церкви же,– ехидно заметил кавалер и добавил невесело,– ищи пушки. Или не ищи, всё равно нам ничего здесь брать нельзя.
– Как нельзя, нам ничего тут брать нельзя?– Искренне удивился и расстроился Фриц Ламме.
– Да так, – объяснил Волков,– это земля курфюрста Ребенрее, город хоть и сам по себе, и живёт по своему праву, и курфюрст внутри города не хозяин, но всё равно. Выйдешь с награбленным, думаешь, у тебя не спросят где ты его взял?
– Вона, как, а я уж думал, дадим разных железяк дуракам Пруффа, они и рады будут, а тут то железа вон, сколько разного и хорошего.
Сыч был прав, если бы солдатам раздать доброго доспеха, да с хорошим оружием, то недовольство бы и поутихло, и ещё пару дней они помолчали бы. Но этого делать было нельзя. За такое и повесить могли бы, попади он в руки герцога. Хотя нет, теперь его бы не повесили, вешают безродных бродяг, а он, теперь, был рыцарь. Только отрубание головы.
– Где еретик?– Спросил он у Сыча, после невесёлых раздумий.
– Да вон, у дыры сидит, – грустно произнёс тот,– позвать?
– Зови.
Еретик подошел, и вид его внушил кавалеру беспокойство. Уж больно мрачен и уныл был каменотёс. Казалось бы, задание выполнил и мог просить свободу и еду, но он молчал, смотрел в темноту. Волков видя всё это, спросил неприветливо: