– Известно чего – доспех, да железо.
– А почём я знаю, что не на продажу?
Волков развернул коня, вернулся к сержанту и спросил у него:
– Купить что желаешь?
– Я просто спросил, работа у меня такая, пошлину на товары брать,– объяснил сержант глядя на солдата.
– А я, по-твоему, на купчишку похож? – Солдат тоже смотрел на него.
– Нет, господин,– произнёс сержант. – Уж ни как не на купчишку.
– Скажи, где у вас тут остановиться можно,– спросил Волков, уже смягчаясь.
– Да вот рядом, в «Дохлом псе», хорошее место, весёлое. Пиво там хорошее,– объяснял сержант,– вот по улице, до переулка Мельников, свернёте туда, и сразу будет по правую руку.
– Весёлое?– Волков глянул на телегу, где сидели Агнес и Брунхильда.– С женщинами я.
– Ах с женщинами, – понял сержант,– тогда вам нужно в «Три Висельника» ехать. Там добрый трактир для господ. Ни девок, ни ворья не бывает. Это вам по улице, и до моста. А там, конюшни, увидите, конюшни тянутся по всей улице, место купеческое, склады там и кузни, вот там и трактир. Там есть, где и телеги поставить и коней разместить. И сторожа там по ночам бродят, ни о чём волноваться не придётся.
Туда солдат и направился. Доехали до моста, через грязный ручей забитый костями да ломаными бочками и телегами. Увидели ряды конюшен и складов, тут было суетно, на улице с трудом разъезжались тяжко гружёные телеги, возницы лаялись, грозили друг другу кнутами. Приказчики стояли у складов отпускали или принимали товары, считались-рядились. Солдат остановил коня прямо на мостике, глядел на эту картину, пропуская телегу с бочками. И вдруг кто-то охамевший, бродяга, какой то, схватил его коня под уздцы. Лица мерзавца солдат не видел, он был в широкополой шляпе, да и не нужно было солдату его лицо, он потянул он руку за спину, что бы как следует размахнуться плетью, ожечь подлеца.
А тот поднял голову, с чёрной бородой с проседью и улыбался во весь рот.
– Полегче, брат-солдат, полегче, уж больно скор ты на расправу.– Говорил незнакомец.
Волков сначала не мог вспомнить человека, но он точно знал его. Так и замерла рука с плетью.
– Фолькоф, чёртов ты болван, ты, что не узнаёшь меня? Опусти плеть, позоришь меня.– Скалился бродяга.
Вот теперь солдат его узнал. Раньше Игнасио Роха, брился не часто, но никогда до такой бороды не зарастал.
– Признал я тебя Игнасио, – сказал солдат, опуская плеть,– местные ребята из нашей роты звали тебя Скарафаджо.
– Чёртовы болваны, сукины дети, я думал, ты не вспомнишь мою кличку.– Скалился Роха.– А ты как всегда на коне, Фолькоф. Два воза добра и холопы, и баба красивая у тебя. Жена, наверное. И конь у тебя хорош, необыкновенно,– Роха поглаживал по шее коня, которого Волков забрал у миньона Кранкля,– и у холопов твоих добрые кони. Ты всегда был молодец, Фольков, всегда.