– Я скоро уеду.
– Я знаю. Все знают.– Всё ещё смотря в стену сказала Агнес.
– Все знают? – Удивился Волков.– И что говорят?
– Говорят, что в чуму поедете.
Он вздохнул, после того как солдаты Литбарски отказались, вряд ли это был для кого-то секрет. И продолжил:
– Вы с Брунхильдой останьтесь здесь.
– Я знаю.
– Поживёте тут, пока не вернусь. Денег вам оставлю, но не много, тебе оставлю, ты не трать и Хильде не давай.
– Я работу поищу, мне много денег не оставляйте.
– Пока не ищи, вернусь, сам тебе найду.
– А вы не вернётесь,– сказала девочка спокойно, и даже не глядя на него, она теребила красную ленту.
– Что? – Как будто не расслышал Волков.– Что ты сказала?
– Вы не вернётесь,– также спокойно продолжала Агнес,– и все кто с вами пойдёт тоже сгинут.
– В шаре увидала?
– Да, стекло показало.
– И что ж там ты видела?
– Меня и Хильду трактирщик на улицу гонит, а Хильда плачет. На улице дождь со снегом, холодно. А у нас одежды нет тёплой и денег нет. А пекарь её бросил.
– А, может, я ещё жив? – Предположил кавалер.
– Может и живы. Стекло того не показало. Показало, как по улице идём с Хильдой, а снег под ногами мокрый. А Хильда плачет, вас вспоминает. Ругает.
– Ты ж говорила, что до старости я доживу. – Волков сел рядом.-Ты в шаре видела.
– Может и доживёте, я видела такое,– она кивнула,– так то раньше было, что теперь будет, я не знаю, знаю только, что поп к вам придёт сейчас.
– Что за поп ещё?– Спросил Волков.
– Дурной поп, похабный, не берите его с собой. Меня возьмите, если я с вами буду, то тогда и вернётесь вы.
Она первый раз за весь разговор взглянула на него:
– Без меня пропадёте вы там.
– Забудь,– кавалер даже чуть посмеялся,– не поедешь ты в чумной город, ишь, хитрюга, придумал: Сгину, значит без неё.– Он наклонился к ней,– Я ваши бабьи хитрости насквозь вижу. Не дури меня.
А девочка смотрела на него без тени улыбки на лице:
– Сгинете, не знаю как, но пропадёте там без вести.
Он хотел ответить, ей было, хотел, что то строгое сказать, осадить наглую, да не успел, дверь отворилась, и показался Ёган и произнёс:
– Господин, вас какой-то поп, желает видеть.
– Что ещё за поп?– Удивился Волков.
– Да так себе поп, драный какой-то,– отвечал Ёган.
Он взглянул на Агнес, а та даже не смотрела в его сторону, продолжала теребить ленту, как будто всё это её не касалось. Сидела на кровати холодная, бесстрастная, бледна, неприятная. И улыбочка мерзкая на губах. Насмешка, а не улыбка.
Её мышиное лицо было абсолютно спокойно, она была уверена, что кавалеру некуда деваться, он возьмёт её с собой, а тот видел её уверенность, и в нём просыпалось его родное, столько раз ставившее его на край гибели, упрямство.