Теперь перечить ни кто не осмелился, солдаты раздевались догола, кидали одежду в огромный чан, сами же раздобыли где то щёлок, шли к ручью мыться.
А кавалер заказал у трактирщика свинины, пива, хлебов хороших. Всё это приехало с ним. Кашевар Пруффа затеял огонь, стал варить бобы в солдатском котле жарить мясо на углях. Бочка с пивом была огромной. На пять вёдер. Солдаты видели всё это, радовались. А Вшивый Карл сто у ручья голый, перемазанный щёлоком и глиной, с пучком травы в руке кричал громко:
– Господин рыцарь, ни как завтра выходим, раз сегодня нам такое угощение готовите.
– Ты Вшивый Карл, сделай так, что бы все твои вши остались на берегу этого ручья,– отвечал кавалер,– а ты без них пошёл, а когда нужно будет выходить – ты узнаешь.
Солдаты посмеялись, а капитан Пруфф был серьезен, он подошёл к Волкову и спросил тихо:
– Так, что завтра выходим?
– Да, – отвечал кавалер, – до зари будьте со всеми у «Трёх висельников», погрузимся и пойдём, что бы к рассвету быть у ворот.
– Виват!– Капитан отсалютовал пивной кружкой.
– Виват!– Отвечал ему рыцарь.– Пруфф, а почему вы не приварили свою одежду?
– Потому что нет у меня никаких вшей,– чуть раздражённо отвечал капитан. Ему явно было не по вкусу, что кавалер ставит его, капитана, на одну доску с солдатнёй.
– Ну, тогда виват, – ещё раз поднял свою кружку Волков.
На кровати лежали два сюрко в цветах лазури и серебра, в его цветах, Ёган съездил к художнику забрал, пока он был за городом. И рядом, тут же на кровати лежали болты серебряными наконечниками и главная вещь. Его штандарт. Это был не большой штандарт, большой ему был не нужен, но удивительно красивый. Он уселся на кровать, взял его в руки стал рассматривать герб. Пришла Брунхильда:
– Звали господин?– Спросила она без обычного вызова.
– Утром ухожу,– просто сказал Волков.
Он думал, что она опять начнёт канючить, что то просить, выторговывать, злится и причитать. Но девушка ни чего не сказала, стала снимать с себя платье, и рубаху скинула, села на кровать рядом с ним голая, обворожительно красивая и, поглядев на его штандарт произнесла:
– Красота какая, синенький цвет такой яркий, и белый тоже.
– Они называются лазурь и серебро.
– А у птички глаз, какой алый! Страшная птица у вас.
– Глаз называется рубиновый.
– Рубиновый,– повторила она.– Как будто глядит на меня.
– Я оставил вам деньги, если не вернусь, через месяц пойдёте в банк Ренальди и Кальяри. Вам с Агнес дадут по пять монет.
– Хорошо,– просто сказала красавица.
И больше ничего.
Её поведение всё больше удивило кавалера.
Он смотрел на неё и не узнавал, до тех пор, пока рука сама не потянулась к её груди. Грудь была тяжёлая и твёрдая как камень, только тёплый камень. Так он и держал её грудь, словно взвешивал.