Георг фон Пиллен не мог понять, шутит ли госпожа Брунхильда или нет, и переводил взгляд с Волкова на Агнес и снова на Волкова.
– А потом и одного из главных, вурдалака на старом кладбище нашёл и сам его зарубил,– продолжала красавица,– из всех только один убежал, как его звали то?…– Она жестом попросила Агнес помочь.
– Ла Реньи его звали,– напомнила Агнес.
– Точно, – вспомнила Брунхильда,– точно, ла Реньи, менестрель он был, так пел прекрасно, заслушаться можно было, а сам людей жрал.
– Говорят, дочь барона с ним сбежала.– Добавила Агнес.
– Ну, хватит.– Сказал Волков.
– Почему же, пусть расскажут, мне очень интересно, у нас даже при дворе, все про это говорили.– Сказал молодой рыцарь.– Так вы принимали участие в поимке упырей, господин Фольокф?
– Какое ж участие,– возмутилась Агнес,– он же их и ловил, наш господин был коннетаблем Рютте.
Георг фон Пиллен, смотрел на Волкова, открыв рот и округлив глаза. И потом произнёс:
– Так вы коннетабль Рютте?
Кавалер знал, о чём будет следующий вопрос, и знал, что избежать его не удастся, как бы ему не хотелось, не поднимать эту тему:
– Да, я служил барону фон Рютте.
– А Кранкль…
– Да,– коротко ответил Волков и добавил.– Конь, на котором я приехал конь Кранкля.
– И как вы не побоялись вступить в поединок с лучшим бойцом земли Ребенрее?
– Я не знал, что он лучший боец, и у меня не было выбора, если бы я отказался, они бы меня убили и без поединка, да и оружие выбирал я. Я выбрал арбалет. Оружие черни, он не так хорошо им владел как я.
– Да-да, его убили из арбалета, но ведь он вас тоже ранил?
– Я до сих пор лечу эту рану,– гордо сказала Агнес.– Господин до сих пор ей мается, если долго в седле сидит так ногу крутить начинает.
Юный Третий Форшнейдер принца Карла хотел задать ещё вопрос, но тут красавица Брунхильда, которая была весела от вина, простодушно отрыгнула, так, что все заметили и сказала:
– Господин мой, мне надобно по нужде.
Волоков встал, за ним встал и фон Пиллен. Кавалер и красавица покинули шатёр, он проводил красавицу туда, куда ей надо и там произнёс:
– Мальчишка не пускает меня в город, можешь его окрутить?
– Так я уже,– сказала красавица вальяжно и уверенно, она, сделав дела, поправляла одежду,– будет плясать у меня как пёсик за подачку.
– Прям таки и уже?– усомнился кавалер.
– Ой, да не волнуйтесь вы, господин мой, у него косоглазие скоро случится, так на меня пялится.– Она поправила грудь в платье.– Говорила ведь вам, дайте денег на кружево, с кружевом его бы вообще распёрло уже.
Тут она была права. Надо было дать денег ей на туалеты.